Ознакомительная версия.
Неожиданная волна в толпе отнесла Габи к деревянной сцене, где техники проверяли работу микрофонов. В саду Фонтанов латиноамериканский ансамбль танцевальной музыки наигрывал «Abracame», бразильскую песню, ставшую знаменитой благодаря исполнению одного из присутствующих на празднике гостей, Хулио Иглесиаса, который все еще пребывал на приеме в главном здании. Лучи прожекторов метались под низко плывущими облаками, время от времени начинал накрапывать дождь.
— Эй, Габриэль! — Габи с трудом разглядела в толпе Криссет, которая указывала на павильон в стиле греческого храма, находившийся на высоком холме. — Сделаю несколько панорамных снимков с верхней площадки, — крикнула она. — Увидимся позже!
Они заранее договорились о месте встречи на тот случай, если придется разделиться: у фасада «казино», где были припаркованы телевизионные фургоны. Здесь проходило искусственное русло, впадавшее в Бискайнский залив, скрытый насаждениями расположенного рядом госпиталя общества «Милосердие».
Пока Криссет делала свои снимки с верхней площадки, Габи записала имена и адреса венецианского дожа и его седовласой супруги, коллекционеров венецианского стекла, производившегося на острове Мурано, и пожелала побеседовать об этом подробнее. После этого Габи остановилась около чикагских дизайнеров по интерьерам. Наконец, чувствуя легкую боль в ногах, она подошла к мускулистому молодому гондольеру, который на поверку оказался наемным охранником.
— Эй, если передумали брать у меня интервью, — проговорил гондольер из-под своей черной атласной маски, — может быть, согласитесь поужинать со мной? Я освобождаюсь в два часа. Могу встретить вас, где скажете.
Габи вздохнула.
— Я на работе. И все же спасибо.
— Вы просто великолепны, — крикнул он ей вслед. — Я буду здесь до двух ночи, запомнили?
На пересечении парковых аллей Габи попала в объятия гиганта в костюме домино.
— Хотите, я возьму у вас интервью? — спросила она. Рост домино уже вызывал интерес — формой и размерами он вполне мог сравняться с небольшой горой. — Я репортер из «Таймс джорнэл» и хочу узнать, почему вы выбрали именно этот костюм…
— Милая, тебе необязательно брать у меня интервью. — Голос мужчины в широком черном плаще и капюшоне показался ей знакомым. Где-то она уже слышала этот характерный акцент. — Однако я был бы очень обязан, мисс Кольер, если бы вы держались в поле моего зрения.
Габи отступила на шаг. Уже второй раз за вечер она теряла дар речи.
Гигант в костюме домино взял ее за локоть, уступая дорогу группе бродячих менестрелей с мандолинами и гитарами в руках.
— Мне приходится следить за макушкой этой хорошенькой кудрявой головки, — прошептал он ей на ухо. — Но при том, как она ныряет в толпе, это не так уж просто!
— Харрисон? — Тот же рост и сложение, но из-за скрывавших его фигуру складок черного домино Габи была не вполне уверена в своей догадке. — Харрисон Тигриный Хвост?
Он сдвинул маску, открывая бесстрастное лицо цвета меди.
— Просто оставайся поблизости, чтоб я мог приглядывать за тобой, милая, — произнес он своим громыхающим голосом. — Не хотелось бы мне посылать весь народ Миккусоки рыскать за тобой по болотам.
Габи ничего не оставалось, как уставиться на него, открыв рот от изумления. Что, ради всего святого, этот подрядчик по кровельным работам делает в Вискайе на праздничном маскараде? Он просит ее не уходить слишком далеко, чтобы можно было без хлопот приглядывать за ней?
— Харрисон? — Она все повторяла его имя, не в силах оправиться от удивления. Но великан уже отошел от нее и через несколько секунд смешался с толпой.
Габи, дрожа, огляделась вокруг. В свете прожекторов неестественно шумное веселье, разыгравшееся на аллеях парка, способствовало возвращению знакомого ощущения, что кто-то неотступно следит за ней! Габи приложила ко лбу дрожащие пальцы. Можно ли было поручиться, что все это не следствие ее помутившегося рассудка? Она не могла исключить и такой возможности.
Какая-то парочка, спешившая к месту танцев, нечаянно толкнула Габи. Кто-то пролил шампанское на ее юбку. Даже не отреагировав на извинения, Габи стремительно повернулась и стала выбираться из толпы. Она неожиданно почувствовала непреодолимую потребность повидаться с Доддом. Лишь в присутствии этого человека она вновь могла обрести уверенность. Пусть он обнимет ее, успокоит, убедит в том, что она в здравом уме!
В тот момент когда она наконец выбралась из людского потока под прикрытие подстриженной живой изгороди у входа в лабиринт, народ расступился, пропуская губернатора со свитой. В сопровождении репортеров, пресс-секретарей и телевизионщиков они вышли из главного здания, направляясь к сцене, где на девять часов было назначено открытие церемонии. Габи увидела в конце процессии синий муаровый костюм кондотьеро, венецианского вояки-головореза, в котором широкоплечий Додд выглядел неотразимо привлекательным.
— Додд! — Она знала, что он занят по горло. Криссет, наверное, уже поджидала ее позади «казино». Габи двинулась параллельно свите губернатора, и когда Додд поровнялся с ней, схватила его за рукав.
Он был немного пьян. Габи учуяла запах спиртного в его дыхании и с тоской поняла, что поговорить ей с ним не удастся.
— Позвонишь мне в редакцию? — выкрикнула она.
Ей пришлось отпустить его рукав, так как телохранители губернатора принялись расчищать дорогу к месту представления. Додд повернулся и сделал несколько шагов назад.
— Я буду поздно, — объяснил он извиняющимся тоном. — Позвоню тебе домой, когда освобожусь. В полночь, ладно?
Габи кивнула и помахала рукой. Толпа, последовавшая за командой губернатора и телекамерами, оставила ее у тисовых зарослей. Тут она впервые и заметила высокого мужчину в гофрированной рубашке и красном атласном мундире, стоявшего от Габи на расстоянии нескольких шагов. Он явно наблюдал за ней.
Свет был довольно тусклым. В этот момент они оказались совсем одни у подстриженной зеленой стены лабиринта. Он двинулся навстречу, и Габи не могла отвести глаз от его стройной могучей фигуры, восхитительной в туго облегающих штанах и алом мундире. Мужчина остановился перед ней, и она заглянула прямо в черные цыганские глаза Джеймса Санта-Марина.
— Почему ты не слушаешься Харрисона Тигриный Хвост? — раздраженно произнес он. — Держись в поле его зрения! Черт, если с тобой что-нибудь случится, я…
Он не закончил фразы, ограничившись лишь сердитым взглядом. Несмотря на блестящий костюм, он имел напряженный, взвинченный вид; темные синяки под его глазами никогда еще не проступали так отчетливо.
Глядя на привлекательное лицо Джеймса, Габи с пронзительной ясностью вспомнила события прошлой ночи, забытые было ею в праздничной карнавальной суете. Но теперь в ее сознании всплыло все до мельчайших подробностей: и где она побывала вместе с ялохой, и чем занималась с этим красавцем на борту роскошной яхты.
— Это была какая-то хитрость! — Слова сами слетали с ее губ. — Странная церемония, песнопения, одежда — все было специально подстроено, чтобы толкнуть меня к тебе в постель, — выкрикнула она. — Когда я даже не соображала, что делаю!
— Габриэла, послушай, давай не будем сейчас ни о чем спорить, тем более о событиях той ночи. Я все объясню тебе потом. — Ухватив Габи за запястье, он повлек ее к входу в лабиринт. — Ты должна вернуться под присмотр Харрисона. Это очень важно.
— Я ничего не обязана делать! — Она так активно сопротивлялась, что грозила вывернуть себе запястье. Еще секунда, и она разрыдалась бы от гнева и унижения. — На какие только отвратительные поступки не идут ради секса! Может, ты заплатил ялохе, чтобы она подсыпала мне что-нибудь в ром?
— Ты замолчишь, наконец? — Он сжал Габи в объятиях, точно в тисках, удерживая ее на месте. — Послушай меня, Габриэла, во всем виноват только я. Господи… ты не представляешь, как я корю себя! Никогда бы не позволил себе такое. Это была не моя идея. — Его голос дрогнул. — Ну скажи, что веришь мне, ради Бога!
Страстный тон Джеймса так поразил ее, что Габи не могла вымолвить ни слова. Она отвела голову назад и с тревогой посмотрела в его искаженное болью лицо.
— Пожалуйста, дорогая моя, — прошептал он, наклоняясь, — сделай, как я тебя прошу.
Его отчаянный поцелуй потряс Габи. Будто он навечно заявлял на нее свои права, выжигая клеймо своего неистового непреодолимого желания. Габи, сраженная его бешеной атакой, слишком растерялась, чтобы что-нибудь предпринять. Затем она почувствовала саднящую боль на губе.
Габи вырвалась из его объятий.
— Что ты сделал со мной? — крикнула она, прикладывая пальцы к кровоточащим губам.
С искаженным лицом он отступил назад.
— Прости меня, я нечаянно.
— Мне кажется, у тебя все получается нечаянно, — ее глаза зло блеснули в сторону Санта-Мари-на. — И у твоих дружков. Но это не означает, что я настолько глупа, чтобы мириться с этим!
Ознакомительная версия.
