— Чувствуешь себя покинутой, Лизабет?
— Ричард! — Она вскинула голову и прищурила глаза. Сюрпризы ей не нравились, а это был явно тот случай. — Что ты здесь делаешь?
— Решил посмотреть, как у вас тут идут дела.
— Что ты говоришь! — протянула Лизабет, скрестив на груди руки. Ричард шел с ней рядом. Он был одет как для Лос-Анджелеса, в костюм с галстуком, ботинки были великолепными, пока не встретились с мокрой почвой Ирландии. Он нес папку, крепко сжимая ее, будто что-то ценное.
— Нелегко вас было отыскать, — пожаловался он.
— Я не думала, что это будет так трудно. В этой части острова все знают, что мы тут снимаем.
— Я имел в виду, что до вас тяжело добраться. Дороги в безобразном состоянии.
Разговаривая с Ричардом, она не отрывала глаз от Сасс. Если его приезд означал какую-либо неприятность, Лизабет хотела узнать о ней первая. Тогда она смогла бы прикинуть, как смягчить удар. — Что тебя привело сюда, Ричард?
— Бизнес.
— Не сомневаюсь, — сказала Лизабет. — А в чем дело? Все идет неплохо. К тому же мы и так через несколько дней возвращаемся в Лос-Анджелес. Так что же тебя беспокоит?
— Сасс истратила изрядную часть своих денег на этот фильм. Я этим встревожен.
— Это ее деньги, Ричард.
— Это наши рабочие места, Лизабет, — напомнил он, — а также карьера Сасс. Она еще молода, но не настолько, чтобы вернуть себе все, если это дело не выгорит. И мне кажется, она это не понимает.
Ричард остановился, и Лизабет вместе с ним. Они подошли к краю толпы, глазевшей на происходящее. Одетые в черное старики стояли, держась за руль велосипеда, молодые парни сбились кучками, болтая как сороки, женщин почти не было видно. Над всем лицедейством молча возвышалась деревня. Впереди утесы резко обрывались в море. Ричард невольно признал, что зрелище великолепное и трогательное. Он был уверен, что в визуальном отношении фильм получится замечательный. Вот только неизвестно, принесет ли он какие-нибудь деньги. Тут его увидела Сасс и заторопилась к нему.
— Ричард! Боже мой, Ричард! Что ты здесь делаешь?
Протянув руки, Ричард обнял ее. Если бы он не слышал ее голос, то не сразу бы понял, что это Сасс. Он отстранил ее от себя, чтобы разглядеть получше. Она была прекрасна и сияла миловидностью, какой он не видел прежде. Она сияла, мерцала, свет отражался от нее лишь для того, чтобы вернуться и заиграть в роскошных волосах.
— Сасс, ты выглядишь потрясающе, — сказал Ричард, чувствуя себя неловко. Беспокойство о деньгах показалось ему мелочью по сравнению с тем счастьем, что принесла их трата. Как мог он пасть так низко, никакие деньги в мире этого не стоят! Слава Богу, он образумился. Слоан Маршалл взяла у него личную расписку и готова дать деньги. Для сантиментов нет времени. — Сасс. Слушай. Мы должны поговорить. Ты уже заканчиваешь?
— Мы даже и не начинали. — Она засмеялась и потащила его через толпу, здороваясь на ходу с некоторыми жителями деревни по имени. — Впрочем, рассказывай. Какие ужасные вещи привели тебя сюда? Почему ты не позвонил? Почему…
— Сасс!
Не успела она договорить, как режиссер выкликнул ее имя.
— Мне нужно бежать, Ричард. Норман не терпит опозданий. Но я думаю, что мы снимем все с первого раза, так что быстро освободимся. У нас уже все налажено, Ричард, и это замечательно!
Чмокнув Ричарда в щеку, Сасс побежала назад к Курту и кинокамерам, оставив Ричарда стоять, очарованного ею, местом и всем проектом.
— Давно она такая? — спросил Ричард, не глядя на Лизабет.
— Как только мы сюда приехали. Сасс стала просто одержимая.
— Надеюсь, что это отразится на фильме. Она может и в самом деле создать нечто потрясающее. Бог свидетель, она очень в этом нуждается.
— Она своего добьется. Это же Сасс Брандт.
— Сасс, хватит. Прекращай болтовню.
Норман Чайлдресс, главный человек на съемках, не был склонен к пустым словам. Наступило нужное освещение, и он намеревался завершить эту важнейшую съемку, что бы там ни делала звезда. Вот когда они закончат, она может заниматься чем угодно.
— Прости, Норм. Правда. Прости. — Сасс прикрыла ладонью улыбку. Оно начиналось, то чудесное головокружение, что охватывало ее перед камерой. И она изо всех сил старалась перебороть нервный смешок.
— Спасибо, — ворчливо ответил он. — Наконец-то явилась. Вот твое место. — Он провел на земле черту. Не уходи с этой черты, пока Курт не заставит тебя это сделать. Когда он тебя ударит, падай назад и влево. А когда упадешь, мы остановимся. Я сниму твое лицо крупным планом после настоящей пощечины.
— О'кей. Понятно.
Сасс быстро успокоилась, профессионал одолела женщину. Норм уже держал Курта за руку и двигал его назад, на два шага дальше от Сасс, глядевшей тем временем на сказочно прекрасное море. Вид просто фантастический, а скалистый берег может соперничать с любым чудом природы в Штатах. Красивое место.
— Сасс!
— Прости, Норм. — Сасс встала, как ей было сказано. Хватит мечтать наяву.
— Я с ума сойду из-за тебя, Сасс. Думай о деле.
Сасс кивнула, взбучка привела ее в чувство. Она заставила себя смотреть на Курта и слушать инструкции Нормана.
— О'кей, Курт, ты споришь с ней. Ты оскорблен, ты только что узнал, что она спала с твоим отцом. Ты любил эту женщину всю жизнь. Мне нужно увидеть за гневом боль, и я вовсе не хочу, чтобы ты на нее кричал. Мне нужно, чтобы твой голос вибрировал, словно ты пытаешься его сдерживать. Но боль все равно прорвется, поэтому каждое твое слово звучит напряженно, ты произносишь его с трудом. Сасс, — для убедительности Норм взял ее за локоть, — ты плачешь. Льются слезы, но в голосе не должна слышаться злость. Вы слишком близки друг другу. И ты понимаешь глубину чувств мужа. — Сасс кивнула. — Значит, Курт, я хочу увидеть, как у тебя внутри нарастает и нарастает боль, и уж после этого ты ее бьешь по лицу. Впрочем, обойдемся без оплеух. Я хочу, чтобы ты ее ударил тыльной стороной руки. Вот так, от плеча.
Норман показал им то, что хотел добиться в этой сцене, поменявшись с Куртом местами.
— Попробуйте. — Норман отошел в сторону, и Курт вернулся на свое место. Они еще раз проиграли сцену. Два, потом три раза. — Ну как, готовы?
Актеры кивнули. Норман встал за камерой, проверил угол и фокус. Поговорил с оператором, дав последние указания. Курт уставился в землю, накапливая в себе боль и злость. Сасс смотрела на море, завороженная шумом волн, бьющихся внизу о скалы. Она вызвала на глаза слезы, думая о самом грустном, что только пришло ей в голову. Она подумала о Шоне. Шон и его боль и тот момент, когда он и его жена стояли вот так на утесах, пытаясь как-то облегчить боль, которую оба испытывали.
