Тревожная дрожь охватила Тэру. Она почувствовала тихую угрозу в словах Сола. Как будто змеиное жало нацелилось на нее. – Ты этого хочешь, Тэра? – холодно повторил он вопрос. – Жить на чемоданах, летая из одной бездушной столицы в другую, снова и снова играть дюжину одних и тех же произведений?
Тэра была ошеломлена.
– Ты пытаешься помешать мне?
– Ты должна сама сделать свой выбор. Мы каждый сам по себе строим свою жизнь, как бы ни были близки друг другу.
Его глаза неожиданно наполнились нежностью.
– Мой нежный ангел, – сказал он мягко, – я никогда не стал бы пытаться помешать тебе делать то, что ты хочешь. Это было бы глупо. Это прямой путь, чтобы потерять тебя.
В горле у Тары встал комок.
Она осторожно освободилась из его объятий.
– У нас гость, – напомнила она с натянутой улыбкой. – Я должна уделить ему внимание.
Но пока Роланд и Сол разговаривали за коньяком и кофе, она сидела немного поодаль. В ее сознании роились мириады новых возможностей для своего будущего.
Ей пришло в голову, что для Сола музыкальный талант был повседневным явлением. Совершенно обычным. Он работал с бесчисленным множеством блестящих певцов и инструменталистов, с их нескончаемым потоком. И все время появлялись новые таланты.
Сол уже прошел через все это, ему уже надоело летать по всему миру и срывать восторженные аплодисменты. Успех, престиж и богатство были частью его повседневной жизни в течение многих лет. Для Сола крепкая семья, которую он и Тэра создали здесь, в этом провинциальном английском доме, вместе с маленькой Алессандрой представляли особенную, высшую ценность.
И, однако, Сол, разумеется, не собирался бросать свою профессиональную деятельность. Тэра видела в этом всю ту же старую историю, когда женщина идет на компромисс, а мужчина получает все – карьеру, мировой успех и удовлетворение в семейной жизни.
Затем она подумала о том, что концертная жизнь действительно требует постоянных переездов из отеля в отель, что ей придется редко видеться с Алессандрой, как только девочка пойдет в школу и ее нельзя уже будет таскать с собой, как любимую собачку.
Она спрашивала себя, будет ли Роланд Грант настаивать на заключении какого-либо соглашения или пока ограничится выражением своих пожеланий и намерений. Но, по-видимому, он заметил ее озабоченность и нерешительность и не делал больше попыток оказать на нее давление.
Перед уходом он пожал ей руку и поблагодарил за гостеприимство, делая вид, что этот вечер был не чем иным, как приятной дружеской встречей.
Сол, как и ожидала Тэра, уклонился от дальнейших комментариев. Погасив в гостиной свет, он сел за рояль и начал играть "Лунный свет" Дебюсси. Грустная, навевающая воспоминания мелодия развеяла сумрачную тишину комнаты.
Тэра стояла у окна и смотрела, как его длинные пальцы легко касаются поблескивающих клавишей.
Ее глаза переместились к его резко очерченному лицу, мягко освещенному светом луны. Ее охватил трепет восторга. Непостижимая тайна души Сола все теснее привязывала ее к нему.
В эту ночь он был бесконечно нежен с ней.
Она не могла думать ни о чем, кроме того, что он здесь, рядом с ней. О своей карьере она подумает завтра.
Перспектива обеда с Ксавьером в "Клэриджз" приятно волновала Джорджиану.
Он уже несколько недель не напоминал о себе, и она начала чувствовать себя покинутой.
В первое время после того как он бросил ее, Ксавьер заботился о том, чтобы поддерживать регулярные контакты. Он считал своим долгом беспокоиться о том, чтобы она не чувствовала себя одинокой, бывала в обществе, путешествовала по Европе. Джорджиане казалось, что он проявляет к ней такое нежное внимание, какого не проявлял уже несколько лет.
Ей нравилось это. Она чувствовала себя укрытой теплым одеялом любви и заботы. Боль и унижение, которые она испытывала поначалу, начали ослабевать. А когда она познакомилась с Тэрой и чудесной малышкой Алессандрой, она почувствовала неожиданный новый интерес к жизни. Она, Джорджиана, могла стать полезной им обеим. Она могла показать, что значит быть женщиной. Она многое могла дать.
Тэра явно нуждалась, чтобы кто-нибудь помог ей в том, что касалось одежды и всего остального, и две или три совместные поездки по магазинам доставили Джорджиане подлинное удовольствие. Правда, она не заметила существенных улучшений в предпочтениях Тэры. Ее вкус оставался сомнительным, и она почти не покупала дорогих вещей, кроме больших флаконов духов с крепким ароматом, кружевных бюстгальтеров и крошечных трусиков. У Тэры не было особой склонности к трате денег, тогда как Джорджиана всегда находила в этом особое удовольствие.
Но больше всего радости и удовлетворения доставляла Джорджиане маленькая Алессандра. Джорджиана тратила часы, выбирая одежду, книги и игрушки для малышки. Роскошные посылки регулярно доставлялись в оксфордширский дом. И Тэра всегда присылала в ответ очаровательное письмо с благодарностью.
Но по мере того как укреплялись связи Джорджианы с ребенком и Тэрой, ее контакты с Солом становились все более редкими. Джорджиана знала, что Сол очень занят. Она читала в газетах, что он постоянно дирижирует концертами и собирается также сделать серию фильмов, где Тюдорский филармонический оркестр будет исподнять полные циклы симфоний Бетховена и Брамса.
И все-таки она была обижена и обеспокоена тем, что он так долго игнорирует ее. Хотя она действительно привыкла жить своей собственной жизнью и чувствовала огромное облегчение оттого, что угроза сексуальных посягательств больше не висела над ней, она все еще являлась его женой. Он все еще был обязан считаться с ней.
Приглашение в "Клэриджз" казалось ей своеобразной оливковой ветвью, и она с особой тщательностью готовилась к этому событию.
Сидя за столом напротив Ксавьера, Джорджиана наслаждалась мягким прикосновением струящегося аквамаринового шелка к своему безупречному телу. Она обратила внимание, что Сол выглядит усталым и напряженным. Постаревшим.
– Ты совсем не бережешь себя, – сказала она.
Он неопределенно хмыкнул. Это могло означать что угодно.
Это все из-за секса, решила Джорджиана. Она много думала о сексуальной жизни своего мужа. Ее всякий раз охватывала приятная дрожь, когда она представляла его и Тэру в акте слияния. Тэра была земным типом девушки, невысокого роста, с большой грудью и коротко остриженными ногтями на крепких пальцах. В ней было что-то примитивное. Она относилась к тем женщинам, которым на роду написано метаться в постели, сопеть и потеть. Тогда как она, Джорджиана, создана из другой, более тонкой и деликатной материи. И довольна этим.
