это что за маскарад?
Серые глазки скользили по фигуре в красном, как шарики в аркадном пинболе.
– Это мой парадный костюм, Юрий Петрович. Для вас старался, – парень мгновенно сменил грубость на ласковую шутливость не только в голосе, но и во всем теле, схватился за обе лямки рюкзака руками, потряс кудряшками.
Трунов смотрел на него с омерзением. Карина выдохнула.
– В честь чего праздник? – хмыкнул преподаватель, смерив взглядом Трунова, но спросил у Зайкина.
– Ну, так ваши лекции для меня всегда праздник, Юрий Петрович.
Зайкин заухмылялся и зашагал вперед.
– Вот подлиза, – погрозил Губкин пальцем. – Бегом в аудиторию. Экзамен все равно сдавать придется.
– Расслабься, – процедил Трунов Карине в лицо. – Не трону я твоего телепузика. Пусть бегает пока.
– А ты, Ермакова, почему не торопишься? Тоже бегом давай. Я же к вам иду, – встряхнул ее строгим тоном профессор.
Девушка рванула за Зайкиным, стараясь не думать о том, что произошло или могло произойти. Ее бесили оба, потому что вели себя как подростки с зашкаливающими гормонами. У Зайкина все было слишком просто, у Трунова, наоборот, всегда находились какие-нибудь осложнения. А ей не хотелось привлекать к себе лишнее внимание. Она и так частенько выходила на первую полосу местных слухов благодаря обоим. Только Трунов распускал неприглядные истории о ней сознательно, а у Зайкина все получалось неосознанно. Сам над собственной репутацией он никогда не заморачивался, потому и к остальным относился так же. Но это бесило еще больше.
В аудиторию парень впустил ее первой. Влетев следом, он успел себя продемонстрировать в дурацкой позе на три секунды, пока не показалась голова Губкина. Все засмеялись, Гурьев свистнул, но расспросить никто ни о чем не успел. Преподаватель обвел курс суровым взглядом и прошел к кафедре. Смешки первые минут пять еще выстреливали из разных точек вытянутой аудитории, но быстро заглушились ораторской речью лектора.
– Что это с Зайкой? Порно твоего насмотрелся, что ли? – хихикала Настена, поглядывая на первую парту и преподавателя.
– Придурок просто, – откомментировала Карина.
Подруга посмотрела на нее с ухмылкой и не стала больше спрашивать. Карина ценила ее за деликатность.
Лекция ее успокоила. Новые знания быстро вытеснили пережитое за выходные и утром. Она и думать обо всем перестала. Только нависшая угроза предстоящего поцелуя с Зайкиным угнетала. Девушка боролась с ней, как с навязчивой мухой, поймать не могла, но постоянно отмахивалась.
Только пара закончилась, все кинулись к Зайкину. Тот наслаждался вниманием, демонстрировал себя с удовольствием, позволял покрутить кисточки на сосках. Однокурсники не могли удержаться от пошлых шуточек, особенно Гурьев. Даже Игнатьева смотрела на друга выпученными глазами, не готовая к такому виду. Парни поражались с особенным недоверием. Никто из них на такой подвиг не был способен. Зайкин от всех колкостей отбивался безоружной улыбкой и искренней самоиронией. Его ничем нельзя было пронять. Даже самые толстокожие «тролли» сдавались без боя спустя считанные минуты. И на каждую нелепицу у него находилась история, которые все слушали, как сказки на ночь.
– Значит, стою такой перед зеркалом, соски торчат, жопа вспотела. Решил намекнуть, наконец, маме, типа, кажется, этот стилист мне не подходит, – Зайкин изобразил на лице неловкость, которая в естественных ситуациях ему не удавалась, и переждал, пока толпа отсмеется. – А она мне такая уверенно: «Ничего ты не понимаешь в высокой моде. Мы в него кучу бабла вбухали не для того, чтобы ты возмущался. Доверься профессионалу». И я доверился.
Он закивал для убедительности, заглядывая каждому слушателю в глаза по очереди.
– И просек. Дело всегда в одной маленькой детали! Когда он нацепил на меня эти кисточки, я сразу заценил филигранность его работы, – парень указал себе на грудь двумя указательными пальцами. – Посмотрите, какое тонкое чувство фактуры. Он раскусил меня с первого взгляда. Сразу понял, что мне просто необходимы эти кисточки. Они отражают мою душевную задорность и стремление ко всему в разные стороны, вносят драйв в целом статичный образ и прекрасно дополняют сосцы, являясь их метафоричным продолжением. А лак добавляет лоска. Сразу делает все luxury 6, потому что я могу себе это позволить.
Девчонки хихикали. Гурьев ржал как жеребец на пару с Ивановым. Другие парни качали головами. Им трудно было такое принять. Настена тоже улыбалась, заслушавшись Зайкина.
– Зай, мы поняли, ты эстет, но хватит кормить нас небылицами, – устало вздохнула Игнатьева. – Колись, с кем и на что поспорил.
– Да я не шучу, – возмутился парень. – Высокая мода от топового дизайнера дома «Срамани». Вы просто не в тренде.
– Да порнухи пересмотрел, – махнул Гога. – За кумирами повторяет.
– Срамани, – ухахатывался кто-то.
– Если так, то, Зай, ты смотришь какое-то неправильное порно.
– А какое правильное? – Зайкин спрашивал всегда с одинаковым детским любопытством.
Так вся перемена и прошла в обсуждении его костюма. Карина почему-то слушала этот бред. Наверное, потому что единственная ее потенциальная собеседница Настена тоже его слушала и не желала отвлекаться. А на следующей перемене они вышли в столовую. Карина специально сразу ее увела, чтобы подруга опять не втянулась в дискуссию.
– Ты его вчера так грубо отшила, на самом деле, – заметила Настена, когда они выбирали что-нибудь съедобное из ассортимента столовой, где у Карины тошноты не вызывала только выпечка, но в мучном она себя старалась ограничивать, потому никак не могла решить, чем легче травиться: творожной запеканкой или винегретом. – А ему хоть бы хны.
Карина проигнорировала замечание, потому что так было всегда, Настена просто каждый раз этому удивлялась.
– Вот если бы мне Артур так сказал, я бы себя убила, наверное.
Подруга затихла, остановившись напротив маленьких круглых пицц. Карина чуть не фыркнула, вытащив с витрины запеканку. Ее бесило, как Настена порой боготворила Варданяна или ставила себя в полностью зависимое от него положение, будто, правда, не могла без него жить, хотя по сути жила как раз без него. Более того всю жизнь до университета она тоже прекрасно прожила без него. А теперь томно вздыхала, мечтательно разглядывая пустой потолок.
– И ему было бы пофиг, – не выдержала Карина, ожидая на кассе сдачу.
Настена надулась, но последовала за ней к столу, самому дальнему в углу, где Карина любила сидеть. К ее сожалению, сидеть там любили и все остальные, потому почти всегда угол был занят, но перед ними его освободили старшекурсницы, как будто специально их поджидали.
Увидев надутые розовые щеки подруги и печальный взгляд, Карина смягчилась, но позицию менять не стала, просто говорила теперь мягче.
– Настен, что бы ты с собой ни делала, женится он на Сиран. А ты так и останешься девственницей.
