я, наконец обретя возможность соображать. Не рассказывать же, что мне подарила Зина этим придуркам. Флешки тоже она принесла. Значит эта наивная дура просто попалась на крючок хитрого кукловода. – Девку найдите и установите за ней наружку. Никаких действий. Папуля скоро объявиться, я чувствую. Поиграем.
– Трусы только надень, а то Сене вон до сих пор страшно, – хихикнул придурок Михуил. – Он, кстати, может тебя в харрасменте обвинить. Вот тебе еще компромат. Представляешь заголовки в газетах «Миллиардер и политик Холод домогается своего начальника охраны». Бомба же. И не удивлюсь, если твоя толстая Промсарделька уже тащит видеоматериалы в желтую газетенку, – больше не сдерживаясь заржал Мишка.
Подбородок обожгло огнем. Я ухватился за бороду, желая ее выдрать с корнем. Чертова Зина, как мне ее не хватает.
Глава 19
Зинаида
– Дура ты, – вынесла вердикт, ползущая прямо передо мной по скользкой трубе Варькина.
– А по башке? – огрызнулась я, активно перебирая руками и стараясь не думать о том, почему чертовы подвальные коммуникации такие вонючие и слизисто-противные. И что такое активно-ползучее хрустит под моими пальцами.
– Себя тресни, может мозг на место встанет. Конечно идиотина, – поддержала свою заклятую подружку Лизон, замыкающая нашу скорбную процессию. – Услышала звон и обиделась. А между прочим фраза «Она мне нужна» не обязательно означает то, что Холод решил тебя использовать. Может влюбился мужик до самых этих самых. Ты к нему чего шла-то? Поговорить? Так и надо было это сделать. Между прочим, он имеет право знать про твой сговор с папулей. И даже решил бы все вопросы, сто пудово. Он мужик настоящий. А ты дура бешеная. Зато «цветоооок» подарила, – ехидно протянула поганка. – Нам не пришлось бы ребят уродовать, поговори ты с красавчиком нормально. А если бы Катька удар не рассчитала? Тогда бы что? Несчастный безопасник может дурачком теперь всю жизнь будет. А она обиженка, тьфу.
– Я и говорю дура. Помяни мое слово, Зинка. С такими закидонами ты сдохнешь старой одинокой овцой, разбив тупую башку об унитаз. А кошки твои тебя обгложут. И когда найдут твою мумию, валяющуюся в толчке, представляешь какой позорняк будет? Хорошо, что я этого кринжа не увижу.
– Почему это? – заинтересованно пропыхтела я, заходя на поворот.
– Потому что голову свою сложу, вытаскивая из передряг твою персону ненормальную, – зло рыкнула Варькина. – Это становится все опаснее с каждым разом. Ладно Лизка, ей-то не страшно, если ей взрывом морду своротит. Но мне-то есть, что терять.
– Потом тебя убью, Катька. Сейчас некогда и руки заняты, – хмыкнула наша красотка с тылу. – Вот смотри, Зинка. Давай от печки танцевать.
– А она не умеет от печки. У нее почему-то всегда цыганочка с выходом из сортиру получается, – заржала проклятая пироманка, и тут же свалилась с вонючей трубы куда-то на пол, откуда сразу понеслись непечатные экзерсисы и подозрительный визг, очень похожий на крысиный. Господи, пусть я ошибаюсь. Пусть, пусть, пусть.
– Ну что мне теперь, возвращаться, что ли? – хныкнула я, понимая теперь, что две эти гаргалыги в общем-то правы. И вернуться очень захотелось. Прямо до одури и зуда в стертых об ржавые коммуникации коленках.
– Вот он обрадуется-то, увидев свою зазнобу в таком виде. Ты сейчас похожа на сантехника, детка, отпахавшего смену на аварии по прорыву канализации. И воняешь чай не ромашками. Раньше надо думать-то было. А если ты сейчас явишься парню в виде грешницы из преисподней, твоя мама рискует без внуков остаться. Я бы, после созерцания красотищи точно не смогла ничего на месте Холода, – пробухтела Катюха. – Завтра уж теперь. Нарядишься покрасивше, причесочку там навертим, макияж. Я видела в тырнете мастер-класс по визажу. Сделаем из тебя куколку. Ползи, давай уж, гетера подвальная.
– А кстати, почему мы так экзотично уходим? – наконец задала я мучающий меня с самого начала канализационного променада, вопрос.
– Патамушта старый дятел тебя пасет. Я его срисовала, когда мы спасательную операцию проворачивали. Дедулька с биноклем на лавочке, совсем не палился. Ага, – радостно хрюкнула Варькина, взбираясь на трубу. Я моргнула. Катюха выглядела словно персонаж фильма про зомби, разве что глаза у нее были чуть более осмысленные, чем у живого трупа. А так – пика в пику. Если я выгляжу даже вполовину так же, то, как это ни прискорбно, мои шизоидные подруги опять правы.
Дома мы оказались только через два часа. Из автобуса нас вышибли сразу же, как только увидели трех канализационных монстров, не озонирующих воздух на километр вокруг. Таксист сорвался с места, едва увидев улыбающуюся физиономию Варькиной в окне своего пепелаца. Ее красотища сработала похлеще гравицапы, клянусь.
– Побьют нас, – вздохнула Ухогорлоносиха, когда мы короткими перебежками неслись дворами в сторону нашей с мамой норки.
– Побрезгуют, – оптимистично пропыхтела Катька. – Мне б еще в больницу потом сходить, прививок от бешенства выпросить.
– Это еще зачем? – икнула Ухогорлоносиха.
– Да меня крыса укусила, когда я на нее упала в подвале, – пояснила чертова гангрена. Одни проблемы от этих двоих. Прав был Полик. Надо мне порчу снять. Хотя. Что я буду делать, если эти две поганки исчезнут из моей жизни?
– Мама нас точно убьет, – уныло вздохнула я, борясь с одышкой и страхом от своих мыслей. Люблю я их все-таки. Не смогу жить, если с меня какой-нибудь шарлатан снимет этот крест. Пусть уж так.
– Знаешь, я думаю, тебе надо сегодня к Холоду вернуться, – в голосе Лизки звучала задумчивость. Мы остановились у входа в родной подъезд, и теперь не решались войти. У мамы очень тяжелая рука. – Надо ковать железо, не отходя от кассы. Возьми Холода тепленьким. Ты заслуживаешь любви и счастья.
– Вот, иногда тебя осеняют правильные мысли, – хлюпнула носом Варькина. – Я-то сразу поняла, что он от Зинки нашей в ауте. Так смотрит на нее, будто сожрать хочет. И искры-искры, прямо как салюты летят.
– Правда? Ты правда так думаешь? Девочки, я так вас люблю. Что бы я делала без вас? Правы вы. Да, прямо сегодня и пойду. И расскажу все этому дураку. А еще признаюсь, что я его… – прорыдала я и полезла обниматься.
– Конечно. Только такая слепая растыка как ты бы этого не заметила, – хникнула Лизуня.
