начала предупреждал.
— Но она же дышит! Она хочет жить! Будет жить! — я в отчаянии ладонями давлю на глаза.
— Мне очень жаль, Давид, — его рука ложится мне на плечо.
Потом он выходит.
Я ударяю кулаком в стену. Разворачиваюсь и смотрю на Василису. Иду к ней. Сажусь на кровать и беру Василису за плечи. Чуть приподнимаю, аккуратно, стараясь не задеть системы. Наклоняюсь и прижимаю ее к себе.
Ее тело такое безвольное, что мне становится страшно. Пальцами скольжу по спине. Беру ее за затылок
— Василиса, — шепчу на ухо. — Возвращайся. Василиса. Пожалуйста. Прости меня, Василиса. Ты нужна мне. Слышишь? Хватит. Возвращайся ко мне. Все будет по-другому. Не смей оставлять меня. Слышишь? Я тебя не отпущу. Василиса!
Дергаю ее за затылок.
Начинаю целовать. Ухо, потом губы скользят по ее лицу. Я вспоминаю.
Она тоже должна вспомнить. Должна!
— Василиса, — продолжаю шептать, касаясь губами нежной кожи, — умоляю тебя. Ты же сильная. Ты столько выдержала. Ты сможешь. Не мучай больше меня. Прошу. Возвращайся. Обещаю. Я не обижу больше. Прости. Василиса.
Чувствую, что не могу больше говорить. Ком в горле. В носу щекочет. Неужели опять слезы подступают?
Я целую глаза Василисы. Закрытые глаза. Ведь в них было столько живого блеска. Неужели я больше не увижу его?!
Прижимаю ее голову к себе, кладу на плечо.
— Василиса…
Закрываю глаза. Я тоже хочу ничего не видеть. Ничего не чувствовать.
Зачем?
Сколько так сижу, не знаю.
Но вдруг какое-то слабое движение.
Показалось.
Нет. Опять легкий толчок.
И потом тяжелый вдох.
И еще один.
Громкие пикающие звуки начинают прорезать тишину палаты. Я сам не понимаю, что происходит.
В палату вбегают сразу несколько человек. Забирают у меня Василису и кладут на кровать. Выталкивают меня из палаты. Пытаются вытолкнуть, потому что я отчаянно сопротивляюсь.
Но им на помощь бегут еще и с тремя мне уже не справиться.
Дверь закрывается, а я стучу ладонью в нее. Пытаюсь прислушаться.
Из палаты выходит тот самый доктор.
Хватает меня за плечи и отталкивает от двери.
— Давид! — трясет меня. — Успокойся! Давид! Не мешай нам! Слышишь?!
— Что там?! Что происходит?! Что с ней?!
— Подожди! Пока никакой информации! Жди!
Толкает меня к стене и уходит. Я скатываюсь по стене на пол. Закрываю голову руками. Тяну себя за волосы.
Вижу, как в палату то вбегает кто-то, ты выбегает из нее, то что-то заносят. А я все также сижу у стены. Заставляю себя так сидеть. Потому что сорвусь и опять буду рваться в палату.
Нельзя.
Не мешать.
Господи, неужели?…
Боюсь даже подумать.
Но она же двигалась! В моих руках двигалась!
Я не смотрю на часы. Никуда не смотрю. Взгляд устремлен в пол.
Отгоняю все мысли. В голове пусто. Только стук сердца отдается в каждой клетке организма.
Наконец, суета постепенно стихает. Дверь палаты открывается и из нее выходят несколько человек.
Сколько же их там было?!
Я поднимаюсь.
Последним выходит доктор. Снимает перчатки и вытирает пот со лба.
Иду к нему, а у самого ноги дрожат.
Что он скажет мне?
Он поднимает на меня усталый взгляд. Смотрит долго. А потом кивает. Слабая улыбка скользит на суровом лице.
Я выдыхаю. С надеждой смотрю на него.
— Это чудо, — произносит он. — На моей практике впервые.
— Что? — я хочу услышать это! Нет! Увидеть!
— Ваша жена пришла в сознание. Появилась надежда. Это нереально.
— Я хочу к ней, — говорю и делаю шаг.
— Минута. Не больше. Она очень слаба. Ей понадобятся силы на восстановление. Много сил.
Я ей дам эти силы! Я!
— Хорошо, — произношу вслух.
Доктор открывает дверь в палату.
Рядом с кроватью Василисы медсестра. Что-то подключает на приборах.
Я аккуратно ступаю. Иду к кровати. Василису пока не вижу.
Подхожу. Медсестра отходит в сторону.
И я, наконец, вижу открытые глаза Василисы. Впалые, в синих кругах, но открытые!
Она дергает бровями, заметив меня.
Я подхожу еще ближе и встаю на колени перед ее кроватью. Утыкаюсь головой в одеяло. И молчу.
— Спасибо, — все, что могу произнести сейчас.
Глава 19. Давид
Я не замечаю, как проходит вся следующая неделя. Я потерял счёт времени. Постоянно требовалось что-то подписать, что-то привезти, с кем-то переговорить.
Я готовился к возвращению домой. С Василисой. Доктор дал обнадеживающий прогноз, что это станет возможным в самое ближайшее время.
Самым сложным было подгадать дату с отправкой спецборта МЧС. Он вылетал не регулярно, но только на нем можно было перевезти Василису на Родину. Я уже даже не спрашивал, сколько это будет стоить. Просто подписывал счета.
Мне было важно одно — увезти Василису отсюда. Тогда у меня развязались бы руки.
Мне удалось выяснить, что отключить приборы у Василисы пытался один из охранников. После случившегося он исчез. Но я был уверен, что это все проделки Дактифа и его семьи. Отца, например.
Василиса была как живое доказательство преступления. Она им явно мешала. Но открыто убить ее они бы побоялись. Благодаря моим поискам о нас теперь знал весь город. Мы были на виду.
Но вот сделать какую-нибудь подлость — это было вполне в духе Дактифа.
Поэтому мне надо было как можно быстрее увезти Василису.
Всю эту неделю я практически ее не видел. Доктор запретил после первого и последнего посещения. Василиса тогда так разволновалась, что приборы стали издавать слишком громкие звуки, испугав медперсонал.
— У меня для вас хорошие новости, — такими словами встречает меня доктор, когда я возвращаюсь в клинику.
