— Ты там…опять твердый, — шепчет бесстыдно, оторвавшись на миг, сводит с ума предвкушением в интонации.
Марсель признает правоту её замечания, поэтому перекладывает девушку с себя на постель, сдержав ухмылку от разочарованного «Ой», когда, наконец, вышел из неё.
— Я в душ. Ты пока свари кофе, пожалуйста. Я быстро.
Избавляясь от средства защиты, мужчины направляется в ванную и подставляется под холодные струи. Ему срочно нужно смыть это возбуждение, иначе…напугает Эмили напором и ненасытностью. Нельзя. Она хрупкий цветок в этом плане. Не прожженная бл*дь, а практически невинное дитя. Только эти напоминания и помогают отрезветь. И возвращают долю прежнего недовольства собой.
Марсель вернулся уже полностью одетый, ему, по-хорошему, надо бы побриться, но это уже потом. Настолько отвык от данной процедуры за последние лет десять, что теперь сложно даже представить этот каждодневный ритуал.
Эмили бесшумно помешивала напиток в своей чашке. Видимо, она любит сладкий. Круассаны были рассервированы по красочному блюду, рядом с которым стояла сахарница.
— Я не стала ничего вытаскивать из холодильника. Раз уж выпечка свежая, подумала, ограничимся этим.
— Правильно сделала, — мужчина усаживается на барный стул рядом. — Они с разной начинкой. Можно разрезать, чтобы наверняка не повториться.
Девушка встала, выдвинула верхний ящик, молча достала нож и положила на его пустую тарелку. Кажется, её всё же задело, что он не захотел говорить. По факту — проигнорировал её просьбу. Но хмурая и недовольная Эмили была по-своему прекрасна. Он отпил немного кофе, наблюдая за ней. А сама-то? Разве она спешит делиться с ним своими душевными переживаниями? Кто или что стало причиной её отъезда, расшатанной психики, приведших к паническим атакам, хронической бессоннице и необоснованной агрессии? Ведь Марсель тоже толком ничего о ней не знает…
— Какие планы? — интересуется, деля ближайший круассан, часть которого кладет перед Эмили.
Девушка несколько секунд заторможено изучает румяную корочку, затем подхватывает за кончик и с аппетитом откусывает слоеное тесто, начиненное сгущенкой. На мгновение жмурится, пережевывая. А он радуется, что Эмили не замечает, как его торкает от движений её губ, на которых остаются многочисленные крошки. А потом показывается розовый кончик языка, устраняющий сие безобразие.
Господи, неужели эта девушка действительно не отдает себе отчета в том, насколько хороша? В любом виде, каждой эмоции, очередной ипостаси?..
— К двенадцати мне надо быть в универе.
— Я могу подвезти тебя, но тогда нам максимум через минут двадцать нужно выйти.
— Мне быстренько принять душ и одеться. Успею.
Дальше они молча уплетают сносную выпечку, запивая кофе.
Странно, вот уже второй завтрак, и тоже с ноткой индифферентности.
Эмили верна своему слову, и в положенное время они выходят из квартиры. Спускаются, и на одном из лестничных пролетов Марсель тихо спрашивает:
— Так почему же ты не пользуешься лифтом? Клаустрофобия?
На этот раз она бесстрастно пожимает плечами и спокойно выдает:
— Нет, всё проще. Однажды в кабинке меня накрыла паническая атака, когда я была одна. Испуг засел очень глубоко. Умом понимаю, что это глупо, надо жить дальше, но перебороть себя не получается. Я езжу в нем, если со мной кто-то есть, — поворачивает к нему голову и пытливо сверлит огромными глазами. — А ты?
— Всего лишь еще один способ размять ногу. Привычка.
Она опускает взгляд на колено и с участием вздыхает:
— Сильно болит?
— Дискомфорт есть, но уже не так ощутимо, как раньше.
И Марсель внезапно осекается. Кажется, он впервые вполне честно и без раздражения ответил на вопрос о собственном самочувствии после аварии. Жалость и тревога близких его доканывала: самому тошно, еще и лезут со всех сторон с этими прискорбными минами… А тут воспринял как нечто нормальное и довольно безобидное. Так ведь и Эмили спрашивала иначе. Совсем не так, как остальные.
— Я вряд ли смогу тебя забрать, до ночи буду занят, у меня в клубе небольшой ремонт плюс через пару дней проверка, — произносит, когда они отъезжают от дома.
— Забрать? — в голосе девушки неподдельное изумление. — Марсель, перестань. Не парься. Я понимаю, что нас…не связывают отношения. Не хочу, чтобы ты напрягался. Не надо брать на себя ответственность за что-либо. Особенно в том случае, когда инициатива исходила от меня. Я, правда, всё осознаю.
Огромным усилием воли мужчина сдержался от ответа, существенно задетый такой позицией. Опять же, в его жизни ни одна женщина не отказывалась от внимания и заботы. Еще и так легко и непринужденно.
Бл*дь. Сам не ожидал, что это может его вывести из себя.
Вроде, радуйся, мужик, ты свободен, от тебя ничего не требуется. Ничего лишнего. Только секс и разговоры? На пару месяцев, пока ты не женишься. Пока девочка не наиграется во взрослую. Так чего ж ты так бесишься? Лафа, о которой мечтали бы многие. Но для нынешнего Марселя циничность ситуации вдруг приобрела особо катастрофические масштабы.
— Открой бардачок, — постарался звучать более-менее спокойно, дожидаясь, пока Эмили выполнит просьбу. — Там под документами комплект ключей. Возьми. Хочу, чтобы ты ночевала у меня, когда я возвращаюсь поздно.
Если играть, то по его правилам.
Приготовившись к перепалке, мужчина непроизвольно крепче сжал руль, поворачивая на улицу, где находилось здание университета. И мысленно чертыхнулся, завидев несчетное количество машин. Ни пройти ни проехать. Развелось мажоров, мать вашу. Понаставили дорогих автомобилей, ещё и паркуются, как криворукие пони.
— Хорошо.
Он был так ошарашен покорностью, с которой девушка приняла сказанное, что резко повернул к ней голову, наблюдая, как она отправляет связку в сумку.
Серьезно? И никаких возражений?
Американские горки, ей-богу! С ней не просто не соскучишься — с ней конкретно припечатывает, после чего надо приходить в себя.
Даже затор впереди перестал его нервировать. Маневрируя, Марсель практически доехал до дорожки, ведущей ко входу, затем остановился, где было возможно.
— Ну, пока? — немного угловато, нерешительно проговаривает Эмили, стрельнув в него глазами. — И спасибо.
— Пожалуйста. Беги.
В воздухе повисает аромат неловкости. Она хватается за ручку и несколько раз переводит на него взгляд. Может, хочет поцеловать? Но понимает, что не стоит делать достоянием общественности то, что между ними происходит?
А он? Он хотел бы, чтобы всё было иначе?
Времени на раздумья попросту не остается, потому что в следующую секунду по стеклу со стороны водителя настойчиво стучат. Мужчина оборачивается и видит перед собой улыбающуюся Инну. Лицо вытягивается от изумления, но на автомате он опускает его, впуская в салон веселый девичий щебет:
— Привет! А ты тут что делаешь? — затем замечает Эмили, машет рукой той в замешательстве. — О! Я тебя помню! Ты работаешь в ресторане! Вы вместе приехали?
— Привет. Да.
— Привет, — отзывается девушка, словно отмирая. — Мы с…Марселем соседи, если ты не знаешь. Вот так получилось, что сегодня мне повезло, нам было по пути…
А вот это ему совсем не понравилось. То, как она начала с ходу оправдываться. Еще и перед ребенком, который даже ни о чем не спрашивал…
— А ты здесь каким судьбами?
— Я же уже несколько месяцев занимаюсь английским у репетитора, чтобы сдать ЕГЭ, он здесь преподает, приезжаю к нему.
— Это хорошо. Если закончила, садись, подброшу.
— Нет, спасибо, нас папа подружки забирает. Ждем его.
Эмили прощается и уходит быстрым шагом, через мгновения растворившись в толпе студентов. А Марсель ещё какое-то время беседует с Инной, интересуясь, как у неё дела. Конечно, в отсутствие Нелли они виделись реже, но он звонил ей, навестил на Новый год и вручил, как ему казалось, неплохой пригодный подарок — планшет. С девочкой у него никогда не возникало проблем. Хороший, на редкость жизнерадостный облюбленный всеми подросток.
