в его глаза. Александр же боялся дышать в эти несколько секунд, что понадобились ей, чтобы принять решение. Видимо, что-то она разглядела в его глазах, что-то важное для себя и значимое.
Олеся не стала задавать глупый вопрос «зачем» и ломать комедию, строя из себя обиженную. Хотя она-то как раз имела полное право обижаться на мужчину, который сбежал рано утром после бурного секса. Сбежал, едва она уснула.
Олеся медленно кивнула, словно все еще сомневаясь в правильности своего поступка, и озвучила название своего любимого кафе, уточнив:
– Завтра вечером, в шесть.
– Спасибо за то, что даешь мне шанс!
Александр порывисто поднялся и скрылся за дверью того самого кабинета, куда несколькими минутами ранее сам же и отправил Марго. Правда, хотелось ему сейчас совсем не этого. Хотелось обнять, положить свою ладонь на едва заметный животик его девочки и замереть, прислушиваясь к жизни, что была там, внутри.
Никогда раньше он не был таким сентиментальным, а с Лесей вдруг стал. С ней ему хотелось быть другим, и он готов был меняться ради нее. Лишь бы только она позволила.
Нет, не так! Лишь бы только она пришла завтра в кафе.
Он не был дураком, а потому не стал спрашивать у Олеси очевидное. Он и так знал, что она носит под сердцем его ребенка. Здесь он был уверен и без всех этих тестов на отцовство.
Он помнил, что был первым ее мужчиной, как помнил он и о том, что они не предохранялись в ту ночь. Почему вдруг он не захотел этого сделать – это уже другой вопрос. Скажи ему кто-нибудь о том, что он сделал это намеренно, желая, чтобы эта девочка не ушла от него, он бы не поверил. А ведь по всему выходило, что именно так он всё и обставил.
Сам. Специально…
Олеся не была похожа ни на одну из женщин, что прошли, не задержавшись и не оставив следа в его жизни. Ни на одну! Он был уверен в том, что в эти почти четыре месяца разлуки не было у нее другого мужчины, а это значит, что и говорить тут больше не о чем.
Впрочем, нет, было. Как минимум, на один вопрос она точно должна будет ему ответить, и желательно согласием, но сначала надо разобраться с Марго и ее мнимой беременностью. Потому-то он и ушел сейчас от Олеси, ушел, боясь напугать ее своим напором.
Завтра. Они обо всем поговорят уже завтра. В тишине и уюте выбранного ею кафе. А пока Марго и вердикт врача.
– Девушка, перестаньте мне морочить голову! Вы не беременны! И раз уж Вы сейчас здесь, то мой Вам совет: если все-таки соберетесь стать матерью, то поторопитесь. Наш бабий век недолог, биологические часы тикают, а в Вашем случае уже почти бегут! – первое, что он услышал, едва переступил порог кабинета. И тут же недовольное, обращенное на этот раз к нему:
– Мужчина, Вы кто и по какому праву врываетесь в кабинет без стука?
– Я тот, кому вот эта особа пыталась внушить обратное, – он кивнул на Марго, судорожно пытающуюся вытереть свой живот от прозрачного геля. – Доктор, я могу быть уверенным на все сто процентов в Ваших словах о том, что эта женщина не беременна?
– Молодой человек, я не первый год работаю врачом, а потому могла бы сейчас обидеться на Ваши слова, но, как понимаю, Вам сейчас нет до меня и моих обид никакого дела. Повторюсь: нет, Маргарита Будько не беременна.
– Доктор, не смею больше Вас задерживать. Извините за весь этот цирк.
Александр вышел из кабинета врача, надеясь на то, что Олеся все еще сидит в коридоре, ожидая очереди к своему врачу. Девушки в кресле не было.
Александр поймал себя на мысли, что всерьез раздумывает о том, может ли он и в соседний кабинет войти так же без стука и разрешения.
И сам себе ответил: нет, не может. В тот, где была сейчас на таком же приеме ЕГО женщина, мать его ребенка, не может. Не имеет он пока права на эту девочку. Не от него сейчас зависело, будет ли он вообще присутствовать в жизни своего ребенка или нет.
Эта маленькая и хрупкая девочка уже показала ему свой стальной характер. Рисковать он сейчас не мог. Не имел права.
Александр уже почти дошел до своего автомобиля, но услышал, что его окликнули. Он обернулся на голос, не узнавая, а увидев того, кто его окликнул, удивился. К нему подходил Владимир Чернов. Тот самый, к которому он обращался за помощью в расследовании причин аварии Ядвиги.
– Владимир?
– Здоров!
– А ты как здесь? – этот вопрос мужчины задали друг другу одновременно и так же озадаченно и смущенно рассмеялись.
– Володь, не хочешь посидеть в тихом месте и поесть простой домашней еды?
– Знаешь, пожалуй, что и хочу, – согласился парень. – Не о таверне ли «В глуши» говоришь?
– О ней самой, – рассмеялся Александр. – Ну, так что? Едем?
– Едем.
До придорожного ресторана с характерным названием доехали каждый на своей машине. Время хоть и было обеденным, но рабочий день ведь.
Бармен, увидев их в компании друг друга, казалось, совсем не удивился.
Так же вышел из-за стойки, крепко пожал им руки и указал на столик в углу, поближе к камину.
У камина, в своем кресле-качалке сидела пожилая женщина с изящной трубкой во рту. Оглянувшись на звук звякнувшего колокольчика и увидев мужчин, идущих в направлении столика в углу, она кивнула и легко встала из своего глубокого кресла.
– Рада видеть вас обоих в добром здравии под крышей нашего заведения. Давненько не были у нас, добры молодцы! Давненько. Вижу, мысли у вас в головах бродят странные да неприкаянные. Не откажетесь, если составлю вам компанию?
– Рады будем, бабушка Агриппина, – Александр шагнул к столику и отодвинул стул, приглашая пожилую женщину к столу.
– Это чем же мы такую честь заслужили? – тут же насторожился Владимир.
– Ну, честь али наказание – тут ты прав, Владимир, – рассмеялась Агриппина. – Вижу, склонен ты думать, что второе.
Владимир смутился и пробормотал:
– Не хочу Вас обидеть, но ни разу я не видел, чтоб Вы с клиентами за стол садились. А о Вашем суровом нраве наслышаны все.
– Ну, нрав-то мой не так уж и суров, как тебе кажется. То, что правду говорю – это да, есть за мной такая особенность, – признала пожилая женщина и села спиной к залу, выбрав не тот стул, что
