— Она родила, — Кэт пожала плечами. — Он не хотел ее бросать, потому что ребенок совсем маленький. Стресс, она лишится молока, и все в этом духе. Да и я не просила, наверное. Не могла о таком попросить. Не хотела быть причиной развода. Это должно было быть только его решение. А потом… она заболела. Раком…
Я удивленно смотрела на Кэт, поражаясь тому, сколько ей пришлось пережить. И радуюсь, что она, наконец, решила пустить меня в эту запретную зону — тему их отношений с Давидом.
Наверное, она как и я чувствовала какую-то неправильность своих поступков, может быть, стыдилась, поэтому так скрытничала. Я ее понимала — ведь и я про Тимура рассказывала очень мало и только, когда припирало. Когда твои чувства, мысли, поступки кажутся даже для тебя самой неправильными и глупыми, сложно говорить об этом с другими людьми.
— А что сейчас?
— Десяток попыток расстаться и все закончить позади, а мы все еще вместе. 4 года. Слишком долго, чтобы быть чем-то простым и неважным. Не знаю, что будет дальше. Пока она болеет… я не могу, не имею право просить его о чем-то.
— Ты его любишь? — тихо спросила я.
— Больше жизни, — не задумываясь, ответила она.
Как сложно и интересно иногда складывается наша жизнь. Ведь есть очевидный рецепт, как быть счастливым, казалось бы. Найди достойное занятие, работу, хорошего человека, который будет тебя уважать и оберегать, заведи детей. Живи в соответствии с банальными моральными принципами. Не надо быть слишком правильным и идеальным, но надо стараться быть достойным человеком. А что получается в итоге… Жизнь так закручивает нас в своих запутанных сетях и поворотах, что мы теряем себя, теряем всякие ориентиры. Любим тех, кого нельзя любить. Держимся за то, что уже давно пора разрушить и отпустить.
— Всегда думаю… почему я такая дофига умная и одновременно такая глупая? — прерывает голос Кэт мои мысли.
— Дофига умная и все равно несчастная… — вторю я, соглашаясь.
Мы, наконец, идем спать. Я засыпаю на диване, свернувшись в позу эмбриона и молясь, чтобы завтрашний день принес ясность, покой, спасение. Чтобы подкинул мне каких-то здравых мыслей — что вообще делать со своей жизнью.
Но следующий день не приносит ничего подобного. Я чувствую себя только хуже. Опустошенной, виноватой в том, что причинила боль Денису, виноватой перед собой за то, что сотворила со своей жизнью.
Кэт не пытается меня растормошить, спасибо ей за это. Уходит на работу, оставляя в одиночестве. Я наслаждаюсь этим отшельничеством, занимаясь самоедством и самоуничижением. И так продолжается весь следующий месяц. Я встаю с кровати только для того, чтобы поесть или сходить с душ. Смотрю целыми днями фильмы и сериалы. Стараюсь, чтобы постоянно что-то разговаривало около меня, громко, чтобы не было пространства для собственных мыслей. Я даже не вникаю в суть сюжета и нюансы различных перипетий, просто слепо смотрю в экран телевизора, ни на что вокруг не реагируя.
— Тебе просто надо дать себе немного времени. Прийти в себя, — мягко говорит Кэт.
И я даю себе это время, рассчитывая, что действительно это поможет. Я надеюсь на спасение временем, потому что других вариантов не знаю, не вижу.
Иногда я выхожу на улицу. Чаще, чтобы сходить в бар неподалеку. Порой в магазин, чтобы закупить продуктов. Сидеть на шее у подруги в мои планы не входило. Достаточно того, что она меня приютила. Поэтому я стараюсь хотя бы покупать базовые вещи в квартиру самостоятельно.
Радует, что все это время, пока была с Денисом, практически всю свою зарплату я просто откладывала на счет. Он полностью обеспечивал меня всем что нужно, поэтому я тратила деньги только на разные мелочи вроде новой помады или платья. А зарплата арт-директора была более, чем достойной, поэтому за это время у меня на счете скопилось несколько миллионов. И это единственное, что действительно поднимало мне настроение. Останься я без копейки в кармане и к тому же без работы, даже не знаю, как бы я себя чувствовала.
В один из походов в магазин меня окликнул знакомый голос.
— Сэмми!
Я резко обернулась, узнав кто это сразу же.
Передо мной стоял Майк, широко улыбаясь. Он держал на руках маленького мальчика. За прошедшее время он совершенно не изменился, как будто мы виделись только вчера.
— Привет, — сказали мы одновременно.
Майк улыбнулся еще шире, и я невольно тоже в ответ.
— Рад тебя видеть, — мягко и тепло сказал он.
— Я тоже.
— Ты опять в Москве? Не в Питере?
Я кивнула.
— А ты? — и я перевела взгляд на ребенка в его руках.
— Мой сын, — гордо заявил он.
И я замерла, видя, как Майк светится чем-то мне непонятным, незнакомым. Какой-то отеческой гордостью, любовью. Чем-то невероятно важным и прекрасным.
Посмотрела внимательно на мальчика. Вздернутый нос пуговкой, глаза широко раскрыты и не отрываясь смотрят на меня, он тянет ко мне маленькую ручку.
Это мог быть наш с Майком ребенок, если бы я тогда не оставила его. Если бы мы все еще были вместе.
Денис хотел детей. Мы говорили об этом лишь раз, и я сказала, что хочу подождать. А потом тайком пила противозачаточные. Не знаю, почему скрывалась. Наверное, знала, что муж не одобрит, запретит. А Денис иногда забывал презерватив и делал вид, что это произошло случайно. Я хмурилась, подозревая, что никакой случайности в этом нет.
К детям я была объективно не готова. Я со своей-то жизнью не могла разобраться, что уж говорить об ответственности за чью-то чужую.
— Сколько ему?
— Пять месяцев.
— Маленький совсем.
— Да. А как у тебя? Дети? Муж? — он внимательно меня разглядывал изучая.
— Детей нет. Замужем, — чуть не добавила «была», но вовремя прикусила язык. Это лишняя, ненужная информация.
Мы замолчали, смотря друг на друга.
— Может… выпьем как-нибудь кофе?
— Не стоит, — я отрицательно мотнула головой.
— Да… наверное, ты права.
И мы опять замолчали, разглядывая друг друга.
— Вот вы где, — раздался рядом звонкий, женский голос.
Я посмотрела на миниатюрную брюнетку, которая к нам подошла. У нее тоже был вздернутый, милый нос, и у меня не возникло сомнений о том, кто это.
— Я пойду. Рада была увидеться, — поспешно попрощалась я и, не дожидаясь ответа, быстро пошла прочь.
— Это она? — услышала я требовательный женский голос брюнетки и еще ускорила шаг, почему-то не желая слушать продолжение этого разговора.
Я была за него рада. Искренне. Майк заслуживал всего самого лучшего. И нет, я не сожалела, что тогда ушла. Мне не было грустно. Почему-то я была уверена, что все сложилось у нас с ним так, как и должно было. И по-другому быть даже и не могло.
Я вышла на улицу, так ничего не купив в магазине. Так спешила, что бросила корзину с покупками около кассы, желая быстрее покинуть помещение. Закинула голову, всматриваясь в голубое, безоблачное небо. Вот бы и моя жизнь была такой же — простой, ровной, незапутанной. Я не знала… не знала, что делать дальше со своей жизнью. И просто надеялась, что время все расставит по местам.
Глава 24. Не конец
— Ты видела? — взволнованно сказал Кэт, как только я зашла в квартиру.
Она вышла сразу же меня встречать. И начала настойчиво трясти журналом перед моим лицом так быстро, что я ничего не успевала разглядеть.
— Что видела? — спокойно отозвалась я.
— Держи, посмотри, — Кэт протянула журнал.
Она, наконец, перестала размахивать “News magazine”, который обычно освещал все последние слухи и новости. И я увидела то, что она так хотела мне показать. Моя рука, тянущаяся к журналу, дрогнула, так и не взяв его.
На обложке огромными желтыми буквами было написано “Денис Самойлов стал банкротом и потерял галерею”. Я резко выдохнула и все-таки вырвала журнал из рук подруги. Быстро открыла, чтобы найти страницу с подробностями.
“Денис Самойлов, известный галерист, разорвал контракт с бизнесменом Тимуром Старцевым и был вынужден выплатить огромную неустойку за срыв договоренностей. Старцев подал на Самойлова в суд для компенсации всех убытков. Самойлову теперь придется продать его галерею в Питере, чтобы расплатиться со Старцевым. Что стало причиной разрыва контракта ни один из бизнесменов не комментирует”.
