сидел на кровати и наблюдал, как я сновала по его комнате.
— Увидимся в четыре?
Он кивнул, не отрывая взгляда от пола.
Я заставила себя переступить порог спальни. Я напрягла шею, не позволяя себе повернуться и оглянуться.
Уайатт был в гостиной, он стоял возле дивана с телефоном в руках и размахивал большими пальцами. Я вошла в комнату и обняла его, прижав его руки к бокам.
— Позаботься о нем.
Его напряженная фигура расслабилась.
— Будет сделано.
— Приятно было с тобой познакомиться. — Я отпустила его, не в силах встретиться с ним взглядом. Затем я выскочила за дверь и побежала в мотель.
Заперевшись в своем номере, я прислонилась к двери, чтобы успокоиться. Смахнула одну слезинку и стиснула зубы, чтобы остановить другие.
Осталось одно прощание.
Еще одно.
Лондин
— Спасибо за все, Мэгги. — Я засунула кредитную карточку в бумажник, а затем убрала его в сумочку.
— Не за что. — Она оперлась локтями о стойку. — Он не уговорил тебя остаться, да?
— Нет. — Я грустно улыбнулась ей. — Хорошего лета.
— Тебе тоже. — Она вздохнула и помахала мне, когда я покатила свои чемоданы к двери.
На улице было жарко, и я предпочла бы подождать под кондиционером, пока Брукс приедет на моей машине, но Мэгги не терпелось посплетничать. У меня не хватило духу уклониться от ее вопросов о моих отношениях с Бруксом, не тогда, когда вся моя энергия уходила на борьбу с тревогой из-за предстоящего расставания.
Я отнесла свой багаж по тротуару за угол мотеля и оставила его стоять на бетоне, а сама в последний раз взглянула на дом Брукса.
Когда я убежала из дома, я даже не оглянулась на трейлер, в котором выросла. Сколько бы лет ни прошло, эта куча грязи была врезана мне в память. Детали остались в памяти с идеальной отчетливостью.
В тот день мои родители вырубились в своей спальне, там же, где и предыдущие три дня. Они так и делали пока не кончался кайф. Иногда я заглядывала к ним. Иногда останавливалась у двери и прислушивалась к любому звуку. Двери были такими тонкими, что, если я прислушивалась достаточно внимательно, то могла слышать, как они дышат.
Мне потребовались месяцы, чтобы набраться смелости и сбежать. Почти год у меня был рюкзак, набитый одеждой и консервами. Последней каплей стал третий день употребления наркотиков. Мама и папа сидели тихо, слишком тихо, в своем конце трейлера. Даже телевизор не издавал ни звука. Я пошла посмотреть, живы ли они. Когда я приоткрыла дверь, папа сидел на кровати, его бицепс был туго перетянут резинкой, а шприц приставлен к вене. Мама спала или отключилась, лежа на животе рядом с ним. Ее прикроватная тумбочка была заставлена полупустыми бутылками с коричневым ликером.
Когда мы встретились взглядами, папины глаза были остекленевшими. Он долго смотрел на меня, склонив голову набок. Сожаление ли я увидела в его взгляде в тот день? Или замешательство? Я никогда не узнаю. На мгновение я подумала, что, может быть, он отложит иглу. Вместо этого он пробормотал:
— Закрой дверь, Лондин.
Я закрыла дверь. Затем пошла в свою комнату и собрала свой рюкзак.
Бегство казалось лучшим выходом. Лучше вообще не иметь дома, чем ждать в грязном трейлере, и однажды открыв дверь обнаружить, что они оба мертвы.
Когда же образ этого места исчезнет? Если я буду достаточно долго смотреть на дом Брукса он тоже навсегда запомнится мне?
Его дом был таким чистым. Белая обшивка была безупречной. Не было ни потрескавшейся краски, ни пятен от воды. Окна блестели на солнце, и под правильным углом казалось, что стекол вообще не существует.
Я крепко зажмурилась, представляя дом в своем воображении. Когда я открыла их, мое внимание привлекла машина, едущая по улице.
Моя машина.
Брукс прекрасно держался за рулем. Он не собирался облегчать мне задачу, не так ли? Верх машины был опущен, а глаза прикрыты солнцезащитными очками. Он вел машину одной рукой, а другой убирал волосы, которые ветром падали ему на лоб.
Мне не нужно было закрывать глаза, чтобы запечатлеть этот образ в памяти навсегда.
Брукс подъехал к обочине и заглушил урчащий двигатель.
— Что ж, с опозданием примерно на две недели, но я наконец-то могу вернуть тебе твою машину.
Я улыбнулась, подходя к «Кадиллаку». Я бросила сумочку на пассажирское сиденье как раз в тот момент, когда Брукс открыл багажник. Я повернулась за своими чемоданами, но он остановил меня.
— Я принесу их. — Он вытянул свои длинные ноги из машины, вышел и загрузил мои сумки. Затем он встретил меня на тротуаре рядом с «Кадиллаком». Никто бы никогда не узнал, что на крыле ключом были сделаны царапины. — Что-нибудь еще?
— Нет, это все. — Я подошла ближе и положила ладонь ему на сердце, чтобы в последний раз почувствовать его тепло на своей коже. — Спасибо.
— Пожалуйста. — Он поправил солнцезащитные очки на волосах. — Пообещай мне кое-что.
— Хорошо. — Я кивнула, напряженно ожидая его слов. Попросит ли он меня остаться? Или вернуться? Если бы он попросил меня вернуться в Саммерс, я бы не смогла отказать.
— Обещай мне, что, если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится — друг, место, где можно переночевать неделю, кусок пирога, — ты воспользуешься этим телефоном и позвонишь мне.
Я улыбнулась, переводя дыхание, которое все это время сдерживала.
— Обещаю.
Моя рука соскользнула с его сердца. На ее месте оказался мой лоб, когда я обвила руками его талию.
Он крепко прижал меня к себе, шепча что-то в мои волосы.
— Прощай, Лондин МакКормак.
Я крепко зажмурилась.
— Прощай, Брукс Коэн.
Его руки обхватили мое лицо, он приподнял мою щеку со своей груди, чтобы прикоснуться губами к моим губам. Он прервал поцелуй слишком быстро, и я отступила на шаг.
Я открыла рот, но сказать было больше нечего, поэтому я обошла капот машины и села на водительское сиденье. Я поправила его, потому что Брукс приспособил его для своих длинных ног. Повернула зеркала заднего вида. Затем схватилась за руль.
— Все в порядке? — Брукс оперся локтями о пассажирскую дверцу.
Я кивнула.
— Все хорошо.
Но разве я не должна была чувствовать себя здесь как дома? Когда я села за руль в Бостоне, меня охватило такое чувство… правильности. Сегодня этого чувства не было. Может быть, через несколько миль я почувствую себя на сиденье более комфортно.
Во взгляде Брукса промелькнула боль, но он тут же скрыл ее за легкой кривой усмешкой. Он встал, постучал костяшками пальцев
