— Куда мы идем?
— Ты знаешь куда.
Мы вместе шли по коридору, пока я возвращалась тем же путем, который обнаружила несколько месяцев назад. Это был первый раз, когда я получила какое-то доказательство того, что прежний Кирилл мог находиться внутри жестокого босса братвы, который вытащил меня из моей дерьмовой жизни и сказал, что хочет владеть мной.
Я тихонько постучала в дверь Фионы Льюис и вошла, услышав ее скрипучий низкий голос. Макс стоял снаружи, настороженно наблюдая за мной.
Комната Фионы была такой же чудесной, как и у Мары, и меня тронуло, что Кирилл посчитал мою мать такой же важной, как и свою. Фиона сидела в кресле с цветочным принтом перед окном. На коленях у нее лежало вязание, а на заднем плане тихо играла музыка. Как только я вошла, ее глаза остановились на мне, темные и теплые.
Глаза Кирилла.
— Ну и ну. Я все думала, когда же он приведет тебя ко мне.
Ее голос был грубым, что имело смысл, учитывая, насколько глубоко она была поражена раком легких. Бесчисленные операции на ее легких и трахее сделали свое дело. Тем не менее, сидя там, освещенная светом, падающим на нее из окна, она выглядела довольной жизнью.
— Добрый день, миссис Льюис, – сказала я, неловко раскачиваясь на пятках.
Она на секунду закашлялась, а затем указала на кресло рядом с собой.
— Зови меня Фионой и садись. Отдохни минутку.
Я села, примостившись на самом краю.
Она впилась в меня глазами, осматривая каждый дюйм моего тела. Затем кивнула, как будто удовлетворенная.
— Я знала, что он найдет тебя. Я всегда это знала.
— Почему?
— Потому что некоторых людей тянет друг к другу. Где бы они ни были и что бы ни делали, они найдут друг друга. Я частенько обедала с буддисткой Линой, она жила дальше по коридору. Она говорила, что одни и те же люди появляются в каждой жизни, всякий раз. Их души связаны каким-то образом. Я всегда думала, что ты и мой сын такие же. Ваша связь больше, чем эта жизнь.
Я уставилась на нее, ошеломленный этим смелым романтическим заявлением.
— Лина была бы в восторге, узнав, что была права.
— Была?
— О, она умерла недавно, – сказала Фиона, махнув рукой с беззаботностью человека, полностью принявшего тот факт, что смерть может настигнуть любого когда угодно.
Я моргнула, глядя на нее, обескураженная таким поворотом разговора.
Фиона глубоко вздохнула, и на секунду ее лицо стало встревоженным.
— Я рада, что ты пришла одна. Я хотела поговорить с тобой. Я знаю, что мой сын уже не тот, кем он был. Я знаю, что он… испорчен.
— Пожалуйста, Вы не должны...
— Нет, должна. Я никогда не хотела, чтобы он жил жизнью своего отца, но потерпела неудачу. Это моя вина, и, возможно, немного твоя тоже.
Я вздрогнула, услышав это, но не собиралась спорить с Фионой, к тому же она была права. Без меня и его любви ко мне Кирилл никогда бы не пошел к своему отцу.
— Но, несмотря на его прошлое, несмотря на то, кем он стал, чтобы выжить, он никогда не переставал любить тебя и нуждаться в тебе, Мэллори. Думаю, я хочу сказать, что независимо от того, через что он прошел, он все еще любит тебя. – Она откровенно встретила мой взгляд, словно бросая мне вызов не согласиться.
— Это взаимно, – пробормотала я взамен.
Свирепое выражение ее лица сменилось усмешкой, и я увидела Кирилла в тонких, четких линиях ее лица. Возможно, она была больна и измотана жизнью, но я могла видеть, какой поразительной Фиона была в молодости, прямо как ее сын. Ее взгляд переместился на мое кольцо.
— Это была небольшая церемония, скорее из необходимости, чем из-за чего-то другого, – объяснила я.
— Если Кирилл убедил тебя в этом, то ты такая же наивная, какой была в школе. Этот парень мечтал жениться на тебе с семнадцати лет. – Она улыбнулась, смягчая язвительность своих слов. — Знаешь, он не его отец. Ты можешь доверять ему, если когда-нибудь решишь завести детей. Он не позволит им идти по его стопам.
— Я знаю. Я тоже не позволю, – решительно сказала я.
Фиона, должно быть, уловила что-то в моем тоне, потому что ее брови сошлись на переносице, а взгляд опустился на мой живот. На мне было платье длиной до колен, облегающее мое тело. Мне еще дома показалось, что виден небольшой бугорок, и, когда глаза Фионы загорелись, я поняла, что это было не мое воображение. На глазах пожилой женщины выступили слезы, и я потянулась вперед, хватая ее за руку.
— Я стану бабушкой? – Она посмотрела на меня с ужасной надеждой в глазах. Похоже, она восприняла мое молчание как подтверждение, поскольку ее морщинистое лицо расплылось в улыбке. — Мне нужно заняться вязанием. – Она замолчала на долгую минуту. — Надеюсь, что это будет девочка, ради твоего же блага.
Я прогнала боль и беспокойство, которые вызвали во мне эти слова. Я вспомнила жадные, прагматичные глаза Виктора, смотрящие на меня в надежде на мальчика – еще одного наследника, которого можно испортить и заставить страдать.
— Это не имеет значения, в любом случае, – твердо сказал я ей. — Ребенок не будет таким, как мы.
В рамках плана Кирилла по информированию всего преступного мира о том, что он женился, и его жену трогать нельзя, мы отправились в оперу.
Когда я переодевалась в кроваво-красное платье в пол, он задержался в дверях гардеробной, наблюдая за каждым моим движением, пока я не повернулась.
— Можешь застегнуть молнию?
— Я подумываю о том, чтобы вообще не выходить отсюда, – пробормотал он, приближаясь, как ягуар, преследующий добычу.
Он был в смокинге, и я не могла оторвать от него глаз. Кирилл выглядел могущественным и опасным, и от его вида у меня по телу бежали мурашки. Он медленно застегнул молнию и перекинул мои волосы через одно плечо, чтобы поцеловать другое, а его рука опустилась на мою шею. Затем легко провел по ней ее своими длинными пальцами, заставив мой пульс ускориться. Я наблюдала за нашим отражением в зеркале.
— Давай останемся.
— Я думала, это важно.
— Было важно до того, как я увидел тебя в этом платье, принцесса. Теперь все остальное кажется неважным, – пробормотал он, его пальцы сжались на шее, наклоняя мою голову назад, к его груди. Другая его рука скользнула в скромный вырез платья. — Кроме того, я не уверен, что носить такое платье на публике это безопасно. Ты спровоцируешь беспорядки, и я буду вынужден устроить резню в оперном театре.
— С тобой все будет хорошо. Я с нетерпением ждала возможности выйти куда-то, – тихо призналась я.
Пальцы Кирилла на мгновение сжались, а затем он издал покорный вздох.
— Ладно, пойдем, но я собираюсь трахнуть тебя в этом платье в машине по дороге домой.
— Звучит как сделка, – пробормотала я, поворачиваясь в его объятиях и победно улыбаясь. — В любом случае, это всего на четыре часа, – поддразнила я его.
— Blyat, не заставляй меня менять свое мнение. Пошли.
В ночь премьеры «Тоски» Метрополитен был переполнен папарацци и известными людьми.
— Влиятельными являются не те лица, которые ты знаешь, – объяснил Кирилл, когда мы вошли внутрь в сопровождении его охраны. — Знаменитости и представители высшего общества богаты, но не они стоят у истоков этого города. Остерегаться нужно незначительных людей, тех, кто кажутся неуместными на подобном мероприятии. Они далеки от того, чтобы быть незначительными, но только влиятельные люди признают это.
— Так о каких людях идет речь? Братва, это очевидно, раз уж ты здесь. Кто еще?
— Политики и банкиры, инвесторы, которые могут поднять восстание или купить нового президента для страны. Вероятно, остальные члены нью-йоркской пятерки.
Я замерла со стаканом минеральной воды, который Макс протянул мне, предварительно попробовав его сам, на полпути к губам.
— Ты хочешь сказать, что эти истории о пяти семьях Нью-Йорка реальные?
