переживала за всех нас, за всю семью. Где-то меня ругала, но в конце пожелала удачи с ним. Мол, совет вам да любовь. Сказала, чтобы там ни было, она меня всегда поддержит.
Глава 41. Горькое возвращение
У меня началась сессия.
Аслан каким-то способом выведал, что Хаваж в Питере и стал постоянно подозревать, что я вижу или общаюсь с ним. В итоге мама пошла в институт договориться, чтобы у меня приняли экзамены раньше, экстерном. Хотела увезти меня раньше. Кое-какие экзамены в итоге я получила автоматом, за взятку, какие-то сдала сама, так что сессию закрыла раньше на десять дней. К тому моменту мы с Хаважем уже три недели не виделись, но о том, что я вот-вот уеду навсегда он знал.
Ехать мне было очень страшно. Больше всего я боялась, что на этом все и закончится, начала сомневаться в нем. В Питере я тайком купила себе простой кнопочный телефон, потому что знала – в Осетии у меня такой возможности не будет, по крайней мере, какое-то время. Симку тоже купила и все спрятала. Думаю, пусть первое время в Осетии у меня будет питерская симка, пока я буду сидеть дома (если не под землей лежать).
В середине июня мы поехали в Осетию. Мама в поезде не спала, как и я, нам обеим было страшно. Что будет дома, как поведет себя отец?
Мама написала одной из наших теть, чтобы она была в нашем доме в день приезда, на всякий случай. Может, при старшей сестре отец будет не так суров.
Дома нас встретила тетя, отца не было. Тетя начала было меня ругать, но как-то сдержанно. Я поняла, что она знает, что мне итак сегодня достанется сполна, и щадит. Я сидела в своей комнате и ждала. Это было хуже всего.
Я услышала, как пришел отец и меня начало трясти. Я делала дуа, чтобы выжить или хотя бы, чтобы не мучиться перед смертью, чтобы не было очень больно. От страха у меня срывало крышу, я столько всего о себе думала.
Услышала крик отца «где она», топот ног по направлению к моей комнате. Отец резко распахнул дверь, я за его спиной были мама и тетя. Я встала с кровати, по щекам текли слезы.
Отец молча смотрел на меня с порога. Потом буквально подлетел, схватил за шею и начал громко ругаться. Мол, что ты творишь, бесстыжая, кого ты в дом приводишь, какие у тебя там еще ингуши и так далее. Говорил много нехорошего, не хочу вспоминать.
Потом он швырнул меня на пол, схватил за волосы и ударил с замахом по лицо. Я почти потеряла сознание. Он отошел, тетя схватилась за него, умоляя остановиться. Отец орал дальше. На крики прибежал Аслан и тоже держал папу. Но тот ко мне не подходил, только орал, сказал, что больше не желает меня видеть. Что, если в его доме еще кто-нибудь хоть раз произнесет «его» имя, то отец убьет нас обоих.
Я лежала на полу, перед глазами все плыло Мать хлопала меня по щекам, но я ничего не осознавала, не могла ничего сказать, помню только, что, когда Аслан взял меня на руки, чтобы положить на кровать, я сказала ему: «Я сто раз пожалела, что родилась, но ни одного раза – о том, что встретила его». Что он мне ответил и ответил ли что-нибудь – я не помню, меня вырубило.
***
Проснулась я ночью, в тишине. В комнате было темно, я лежала и вспоминала, что было. Думала о том, где сейчас Хаваж, какие у него планы, что он будет делать.
Мне было очень страшно – я тут, а он там. А вдруг он не приедет? Вдруг оставит? Во всем этом кошмаре был только один смысл, и если он меня оставит – все было напрасно. Мыслей было много. Я встала и пошла на кухню, попить воды. Едва смогла сделать пару глотков, так болело горло. Вообще у меня болело все тело, бок на который я упала, на бедре был огромный синяк, локоть болел, кисть, которой я ударилась об пол. И голова болела.
Придя в комнату, я встала перед зеркалом и рассматривала себя. На кого я похожа? Впервые мне стало так жалко себя. Я снова начала плакать.
Потом легла обратно в постель, но заснуть смогла только под утро. Ко мне никто не заходил, а я не выходила. В обед тишина, настал вечер, а я все так и сидела в комнате. Потом послышались голоса, спор, крики. Это мама хотела принести мне поесть, а отец запрещал.
– Не надо к ней ходить. Она не заслужила этой заботы о ней. Пусть слезы свои испивает.
– Но она со вчерашнего вечера голодная!
– Я сказал. Значит все, так и быть! Пусть сидит там, и никто к ней не зайдет! И сама пусть не выходит, видеть ее не хочу!!
Тетя тоже пыталась что-то сказать, но отец стоял на своем.
Честно сказать, кушать и не хотелось. Мысли были разные и самые ужасные. Я вспомнила, что у меня есть телефон и симка. Я быстро вставила симку в телефон и включила его. Написала смс Хважу, попросила не перезванивать, спросила, как он. Пару часов он не отвечал, и я была переполнена страхом, что он не ответит.
Потом пришел ответ – он спрашивал, как я и что происходит дома. Я отправила ему огромное смс на пять-шесть сообщений. Написала, что отец меня побил и я сутки не выхожу из комнаты. Написала, что мне плохо и я не знаю, что делать дальше. Он успокоил меня и заверил, что скоро приедет. Мы немного попереписывались, я тут у меня закончились деньги, я ушла в минус. И, как назло, денег не положить.
Ночью, дождавшись, когда отец уснет, мама молча принесла мне поднос с едой и чай, поставила на комод и ушла. Мне стало так больно от того, что мама не сказала мне ни слова, а я так хотела, чтобы она присела рядом и пожалела… опять я начала плакать. К еде я не притронулась. Утром она пришла забрать поднос и спросила:
– Ты почему не поела?
– Не хочу, мам.
Она взяла поднос и молча вышла. Я не знала, как мне вести себя в своем доме...элементарно выйти в ванную...я не могла...бегала умываться по ночам.
Подружки знали, что
