Я тебе не позволю, в конце концов, с друзьями так не обращаются. Я могу заехать за вами, когда ты освободишься. Съедим по пицце и запьем пивом.
Идет?
Франческе не оставалось ничего другого, как согласиться. Он принял ее предложение дружбы, принял на ее условиях, но потребовал залог.
— Идет, — сдалась она. Противостоять Чарли было нелегко.
— Значит, я заеду за вами в шесть? О'кей?
— О'кей, — Франческа снова улыбалась. Кажется, из первой схватки они вышли, не нанеся друг другу урона.
— Я еще позвоню тебе, если увижу духа, — сказал Чарли на прощанье, но, прежде чем Франческа успела положить трубку, он окликнул ее.
— Да? — Ее голос звучал, как после быстрого бега, и Чарли представил себе ее милое лицо.
— Спасибо тебе, — сказал он.
Франческа поняла, что он имел в виду, и улыбка на ее лице не исчезла даже после того, как в трубке раздались короткие гудки отбоя. Они просто друзья, сказала она себе. Просто друзья, не больше. Чарли так и понял ее. Или все-таки нет?
Сидя на кровати в своей спальне, Чарли вертел в руках теплую телефонную трубку. Франческа очень ему нравилась, но он понимал, что завоевать ее доверие будет очень непросто. Впрочем, она, безусловно, стоила и терпения, и усилий с его стороны. Пока Чарли был очень доволен собой.
Франческа согласилась снова встретиться с ним, и это была его маленькая победа. Чтобы вознаградить себя, Чарли взял с полки один из кожаных томиков.
Только сейчас он понял, что по-настоящему скучал без этих дневниковых записей. Чарли скучал по Саре, как по живому человеку, и теперь, открыв заложенную страницу и увидев ее ровный бисерный почерк, он подумал, что сегодняшний день определенно удался.
Как и обещал, Франсуа де Пеллерен вернулся в Шелбурн в августе и сразу же отправился проведать Сару. Когда он подъехал к ее домику, она работала в огороде и не услышала топота копыт его вороного коня. Спешившись, Франсуа подошел к ней совершенно неслышно, и Сара увидела его, только когда тень гостя упала на землю перед самыми ее глазами. Вздрогнув, она выпрямилась и повернулась к нему, и на лице ее, сменяя друг друга, появились испуг, удивление, радость…
— Если вы и дальше будете меня так пугать, — просто сказала она, — мне придется повязать вам колокольчик на шею.
Сара покраснела и, чтобы скрыть замешательство, начала поспешно благодарить Франсуа за ожерелье из медвежьих клыков, которое он оставил ей в подарок перед отъездом.
— Как вы жили все это время, Сара? — спросил он, с явным удовольствием выговаривая ее имя.
Он уже заметил, что ее лицо покрылось ровным золотистым загаром, а волосы были разделены пробором и заплетены в длинную толстую косу, что делало ее похожей на индианку. Это сходство еще больше усиливалось благодаря гордой осанке и особой манере держаться, и Франсуа невольно вспомнил Плачущую Ласточку.
— А где побывали вы, Франсуа? — ответила она вопросом на вопрос, когда они медленно шли к дому.
— Там, — Франсуа показал рукой на север. — С моими краснокожими братьями. Мы ездили в Канаду торговать с гуронами.
Он не стал распространяться о том, что побывал в столице Североамериканских Соединенных Штатов и уже во второй раз встречался с Джорджем Вашингтоном, с которым он обсуждал вопрос заключения перемирия с индейцами майами, продолжавшими беспокоить поселенцев в Огайо. Гораздо больше его интересовала жизнь Сары, ее планы и надежды на будущее. Впрочем, он и так видел, что она вполне обжилась на новом месте.
— Как давно вы были в гарнизоне? — спросил он. — Встречались ли вы с полковником? Как поживает старина Джеймс?
За разговором они дошли до ручья, и Сара остановилась, чтобы напиться.
— Я была слишком занята, — ответила Сара, набирая полную кружку холодной ключевой воды и протягивая ему. — Последние три недели мы сажали тыкву, помидоры и чечевицу. Даст бог, к зиме будем с хорошим урожаем.
Впрочем, полковник несколько раз присылал к ней гонца-индейца, чтобы справиться о ее здоровье и поинтересоваться, не нужна ли ей помощь.
Тот же гонец доставил ей два письма от Амелии Стокбридж и одно письмо от Белинды Блейк. Обе дамы заклинали ее оставить Шелбурн и вернуться к цивилизации, заодно сообщая все последние бостонские новости и сплетни, но Сара не вняла их уговорам. Она была счастлива в своем новом доме, и Франсуа это видел.
— А куда вы направитесь теперь? — поинтересовалась Сара, приглашая Франсуа в гостиную, в которой благодаря нескольким могучим вязам, защищавшим эту часть дома от лучей полуденного солнца, было намного прохладнее, чем за стенами дома. Строители специально учли это, когда возводили дом для Сары, и она не раз поминала их добрым словом.
— В гарнизон. У меня назначена важная встреча с полковником, — ответил Франсуа. Полковника Стокбриджа очень волновала проблема кентуккийских добровольцев, которые в прошлом году сожгли несколько поселков шауни и, в нарушение всех договоров, воздвигли мощный форт на землях этого индейского племени. Теперь возмездие было неминуемо. Вождь Голубой Камзол уже вторгся на территорию Кентукки с многочисленным отрядом и атаковал несколько поселенческих общин, и полковник опасался начала более широкомасштабной кампании. Что касалось Франсуа, то он вполне разделял его опасения.
— Неужели нельзя остановить столкновение? — озабоченно спросила Сара, когда Франсуа объяснил ей ситуацию.
— Боюсь, что нет, — ответил он. — Голубой Камзол в ярости. С ним трудно иметь дело — впрочем, как и с каждым, кто вступает на тропу войны. Я несколько раз пытался говорить с ним, но ирокезов он любит не больше, чем белых. Его воины успокоятся только тогда, когда захватят богатую добычу и привяжут к своим седлам достаточно скальпов.
Пока же я не вижу способа его остановить или помешать ему, если только не начнется большая война, в которую будут вовлечены сразу несколько больших племен. Но никто — ни белые, ни краснокожие — этого не хочет.
Франсуа очень хорошо представлял себе возможные события, и в данном случае его симпатии принадлежали обеим сторонам почти что в равной степени, хотя обычно он сочувствовал индейцам больше, чем белым. В конце концов, это была их земля.
— А это не опасно — вести переговоры с этим Голубым Камзолом? Ведь вы для него скорее белый, чем ирокез, — с опаской спросила Сара, и Франсуа чуть-чуть улыбнулся, почувствовав в этом вопросе искреннюю заботу и сочувствие.
— Я думаю, что для него это не имеет значения, Сара. Самое главное, что я не принадлежу к шауни — для Голубого Камзола это достаточно веская причина, чтобы раскроить мне череп. Он — отважный воин, но его сердце отравлено гневом и жаждой мести, — сказал Франсуа очень серьезно и даже, кажется, с некоторой долей то ли уважения, то ли страха, который показался Саре вполне уместным.
