– Алекс, это ты с ума сошел! Как ты решился? – Но вещи были очаровательные, как тут упрекнешь за дороговизну подарка.
– Дорогой, я в них влюбилась. – Долгим и крепким был ее поцелуй в губы, Аманда же, улыбаясь, запустила игрушечный поезд.
– Ты внутрь перстня заглянула? – Она тихо покачала головой, и он снял перстень с ее правой руки. – Там кое-что сказано.
Рафаэлла быстро поднесла перстень к глазам и обнаружила в золотой окантовке выгравированные буквы. Прослезившись, посмотрела на Алекса. Внутри была надпись: «Когда-нибудь». И все. Его исполненный значительности взор был устремлен на Рафаэллу. Когда-нибудь они соединятся навсегда, когда-нибудь она будет принадлежать ему, а он – ей.
Она пробыла здесь до трех часов ночи, последний час – после того как Аманда наконец ушла спать. Чудный получился вечер, замечательное Рождество, и когда Алекс с Рафаэллой лежали рядышком в постели, поглядывая на пламя, он, наклонясь к ней, вновь прошептал:
– Когда-нибудь, Рафаэлла, когда-нибудь.
Эхо его слов звенело в ее памяти, когда она, пройдя последний квартал до своего дома, скрылась за садовой калиткой.
– Ну, ребятки, если не от старости помру, так уж от обжорства. Поела я, считай, за десятерых. – Шарлотта Брэндон окинула стол удовлетворенным взглядом, как и остальные.
За ужином они поглотили целую гору крабов, теперь Рафаэлла разносила эспрессо в бело-золотых чашечках. Они были в числе того немногого, что забыла увезти с собой Рэчел, отбывая в Нью-Йорк.
Рафаэлла поставила кофе перед матерью Алекса, женщины улыбнулись друг другу. Между ними установилось молчаливое взаимопонимание. Они очень любили Алекса, а теперь их сближало еще одно – то, что касалось Аманды.
– Мне не хочется спрашивать, мама, но как дела у Кэ? – Алекс не без усилия задал этот вопрос. Но совершенно открыто Шарлотта взглянула на него, а после – на свою единственную внучку.
– По-моему, она очень расстроена тем, что Аманда уехала сюда. И едва ли оставила надежду вернуть ее обратно.
Лица слушавших Шарлотту сразу напряглись, но она поспешила их успокоить:
– Вряд ли она собирается предпринимать что-либо, однако, по-моему, осознала, что потеряла.
Аманда не имела вестей от матери весь месяц, прошедший со времени отъезда из Нью-Йорка.
– Да и думаю, по-настоящему у нее нет времени этим заниматься. Началась предвыборная кампания. – Она умолкла, Алекс согласно кивнул и бросил взгляд на Рафаэллу, сквозь улыбку которой проглядывала озабоченность.
– Не напрягайся, дамочка, – мягко сказал он ей. – Злая ведьма востока не собирается нападать на тебя.
– Ох, Алекс.
Все четверо засмеялись, но Рафаэлле всегда было неспокойно при мысли о Кэ. Возникало предчувствие, что при необходимости та готова пойти на что угодно, лишь бы добиться своего. И если понадобится ей разлучить Алекса и Рафаэллу, то, пожалуй, она найдет способ. Оттого-то они старались, чтобы Кэ ничего о них не узнала, и вели совершенно скрытную жизнь. На людях никогда вместе не появлялись. Встречались только в доме. И никто не знал о них, кроме Шарлотты да теперь еще Аманды.
– Мама, как ты думаешь, она победит на выборах? – заинтересованно спросил Алекс Шарлотту, закуривая сигару. Курил он редко, только когда удавалось добыть кубинские сигары, а доставлял эту прелесть, длинную, узкую, утонченно ароматную, один приятель, летавший за ними в Швейцарию и покупавший их там у своего давнего знакомого.
– Думаю, Алекс, что нет. Пожалуй, на сей раз Кэ это не по зубам. Нынешний куда сильнее, чем она. Конечно, она старается состязаться, усердно трудится, выступает с крепкими речами. Причем изыскивает поддержку у влиятельных политиков, кто бы ни подвернулся.
Алекс с любопытством взглянул на мать:
– Включая моего бывшего тестя?
– А как же.
– Господи. Она невероятна. Терпения у нее, как ни у кого другого. – Тут он обратился к Рафаэлле: – Мой экс-тесть – видный политический деятель, он-то и был одной из причин, отчего Кэ так кипятилась по поводу моего развода с Рэчел. Боялась, что старик сойдет с горизонта. Так и вышло, – весело подмигнул он Рафаэлле. – Будь здоров как вышло. – Потом спросил у матери: – А с Рэчел она видится?
– Вероятно, – вздохнула Шарлотта. Дочь у нее такая, что ни перед чем не остановится ради своей цели.
Алекс опять обратился к Рафаэлле, взяв ее за руку:
– Видишь, из какой интересной семейки я происхожу. А ты считаешь, твой отец какой-то особенный. Тебе бы познакомиться с моими дядями да кузенами. Бог ты мой, добрая их половина – чудаки.
Даже Шарлотта весело рассмеялась, Аманда же выскользнула из-за стола и ушла на кухню. Алекс вопросительно посмотрел на Рафаэллу:
– Что-нибудь не так? Она тихо прошептала:
– Боюсь, ее расстроили разговоры о матери. Вызвали неприятные воспоминания.
Растревожилась и Шарлотта Брэндон, а потом сообщила им двоим вот какую новость:
– Сама не рада, детки, говорить вам об этом, но Кэ сказала, что постарается попасть сюда в конце этой недели. Хочет навестить Аманду в связи с Рождеством.
– Черт! – Алекс откинулся на стуле и простонал: – Почему теперь? Что ей надо?
Мать объяснила:
– Дело в Аманде. А ты как думал? Кэ боится, как бы не повредило ее политической карьере то, что Аманда находится здесь. Боится, не заподозрят ли какую-то тайну, может, девочка беременна или же лечится от наркомании.
– Ой, ради Бога.
Пока он разговаривал с матерью, Рафаэлла ушла в кухню побеседовать с Мэнди за мытьем посуды. Она заметила, что ту расстроили эти обсуждения, поэтому обняла девочку за плечи и решила сообщить ей новость, чтобы дать возможность быть наготове.
– Аманда, сюда скоро приедет твоя мать.
– Что? – Глаза ее расширились. – Зачем? Пусть не забирает меня с собой. Я не поеду… Я…пусть… – Глаза ее сразу наполнились слезами, она прижалась к Рафаэлле, та крепко ее обняла.
– Никуда тебе уезжать не надо, просто повидаешься с ней.
– Не хочу.
– Она тебе мать.
– Нет, не мать. – Холод блеснул во взгляде Аманды, и Рафаэллу это потрясло.
– Аманда!
– Я знаю, что говорю. Если женщина родит ребенка, это, Рафаэлла, еще не делает ее матерью. Любовь к нему, забота о нем, переживания за него, когда он болен, стремление принести ему счастье, стать его подругой – вот что делает тебя матерью. А не добывание голосов и победы на выборах. Ей-богу, ты мне больше мать, чем она до сих пор.
Рафаэлла была тронута, но не хотела стать причиной ссоры между ними. Она всегда была осмотрительна в этом отношении. Свои обстоятельства не позволяли ей быть больше чем потаенной спутницей в их жизни, ни для Аманды, ни для Алекса.
