Ознакомительная версия.
– А тебе что, нет?
– Я не в штате. Нам платят тем числом, которым заключен договор.
– Понятно. А то я чуть не обиделась, думала, ты издеваешься.
– Не надо обижаться, не выяснив, что к чему. Мы люди, спросить, обсудить можем что угодно, – завелась было Даша на любимую тему, но в горле запершило. Еле выговорила: – Разве ты сегодняшний день назначала?
– Нет. Вот и пытаюсь уточнить. Смотри, понедельник, Эдвард был на манеже. Во вторник и среду ты не в форме, еле живая. Следующее представление в четверг. Значит, в пятницу, субботу или воскресенье. У тебя отмечаем, выбирай.
По тону Варвары ясно было, что англичанина она считает отнюдь не дрессировщиком местных тигров, а клоуном. Прониклась общим мнением, не выслушав ни одной лекции. Но спорить Даше не моглось.
– Давай в пятницу после работы. Эдвард теперь по вечерам не задерживается. Прямо из агентства отправимся ко мне. Идет?
– Ладно, – сказала Варвара, – ты можешь не отвечать, если голоса нет. – И заговорила сама, высекая из тротуарной плитки искры нестираемыми металлическими набойками на каблуках своих шпилек. Всего месяц назад она мечтала о зарплате тысяч двадцать. Получила сорок, но настроение у нее было отвратительным. Горячилась: – Угробили страну, мерзавцы, разворовали, опустили честных людей ниже плинтуса. И следят, уроды, чтобы трудящиеся с голоду не подохли, но никаких радостей не видели. А если и подохнут, никто не расстроится. Здравоохранение, образование, культура в развале. Перспективы нулевые: квартира, качественная машина, гараж, дача – это что-то нереальное…
Даша такого давно ни от кого не слышала. Разве что лет десять назад от Киры Петровны, но тетушка, ругаясь, намазывала красную икру на булку с маслом, и внучатая племянница кивала и смеялась. Когда Варвара пошла по третьему кругу, она не выдержала – извините, связки – и натужно, глухо заспорила:
– Знаешь, мы пережили кошмар смены строя. Я читаю про восемнадцатый, девятнадцатый год двадцатого века и реву со шкурным пониманием. Ты вникни, человек родился, к примеру, в тысяча девятисотом году и ухитрился, повезло ему дожить до тысяча девятьсот семидесятого. Что в эти годы вместилось! И не только у россиян. Нет, Варвара, мы не единственные. Я лично благодарна последней революции за свободу. Нашему поколению жаловаться не на что. Люди снимают квартиры, если хотят жить отдельно от семьи. Покупают собственные, пусть не шикарные, но не стоят десятилетия в очереди на государственные пеналы. Меняют работу. Ездят по миру. Это не так дорого, вовсе не обязательно летать бизнес-классом, останавливаться в пятизвездочных отелях и обжираться в ресторанах в центре мировых столиц. И поверь, ничем особенным наше нынешнее существование не отличается от мирового. Законы не работают? Так везде процветают воровство и коррупция до тех пор, пока за неуплату налогов и взяточничество не начинают сажать на двадцать пять лет. Везде торгаши наглеют, пока на них не начинают подавать в суд, драть штрафы и опять же сажать. Я тоже возмущена тем, что у нас творится. И ненавижу культ денег. Но все равно шансов стало гораздо больше, даже если самим их не создавать предательством, клеветой, грабежом и прочими мерзостями. А ты здоровая, молодая, образованная женщина, наверняка талантливая – гены. Разберись, чего хочешь, – и вперед. Я не утверждаю, что все получится. Я не говорю, что будет легко, тепло и светло. Но хоть перестанешь чувствовать себя классовым антагонистом таких же нормальных, молодых и образованных. Все, я умолкаю, иначе завтра надо будет идти к врачу.
– Сказочница, – припечатала Варвара. – Мы с тобой будто в разных странах в разное время жили. То, что тебе свобода, большинству – смерть.
Даша усмехнулась. Страна была одна и время одно. А вот люди…
* * *
Дома она вошла в скайп и обнаружила, что мать давно пытается с ней связаться. Включила видео, сказала:
– Привет, вот и я.
– Что с тобой? – испугалась Ася. – Под глазами синяки на полщеки. И сипишь ужасно.
– Перевожу многочасовые лекции, профессиональная реакция связок.
– Профессионалы как раз умеют их беречь. Так, надо принимать экстренные меры. Коньяк с лимоном исключается. Не вздумай, сопьешься, как рокеры, которые этим горло бодрят. Молоко есть? Грей быстро, клади в него мед и масло и наслаждайся. А все, что мы имеем сказать друг другу, напишем. Я помолчу в знак солидарности.
– Переписываться? – уныло спросила дочь. – Я, когда разговариваю, успеваю чувствовать, а когда пишу – нет.
– Значит, тебе нужны визуальные впечатления для эмоционального напряжения. Дитя научно-технического прогресса, жертва экрана и дисплея. И ведь ты телевизор почти не смотришь, а за компьютером по большей части работаешь. Что же с остальными творится? Вообще на печатное слово не реагируют? Но мужайся. Или ты пьешь молоко на моих глазах, пока не остыло, и стучишь по клавишам, или я отключаюсь.
– Бегу готовить лечебное зелье, – прохрипела Даша и ушла в кухню.
Через пять минут, демонстративно хлебнув из большой керамической чашки и вздрогнув от отвращения, она торопливо начала писать: «Молчу, мамочка, стучу, мамочка».
«Как жизнь, любимая? – ответила Ася. – Жак увез Софи на вечеринку к подруге, так что я в твоем распоряжении».
«Привет им. А дела как сажа бела».
«Вот оно! Разве в устной речи сейчас возможна эта фраза? А на письме отлично смотрится и даже звучит где-то в крови. Излагай по порядку. И, будь добра, начни со своего мучителя Эдварда».
«О, когда появилась Варвара, наши научили его приветствию: «Здорово, нова Варья». И он говорит ей это по десять раз на дню, возвращаясь с перекура на улице. Народ в холле так веселится».
«А она знает английский?»
«Представления не имею. Но в Москве сейчас все его немного знают».
«И ты еще удивляешься проблемам с голосом?! Тебе сигареты противопоказаны!!!» – вскинулась знаками препинания беспомощная в отдалении мать.
«Да я не курю ни активно, ни пассивно, не хожу с ним, сам справляется, – успокоила дочь. – Кстати, о Варваре. Сегодня она заявила мне, что высший и даже средний класс жирует за ее счет».
«Ого! Ей бы быть скромнее. Надо брать ноги в руки и удирать от зависти и жажды чуда к трудам по силам и удовольствиям по средствам. А то не заметит, как жизнь пройдет».
«Да, мамочка. Люди так бугристо живут, но ничего не пытаются сгладить. Будто чем им хуже, тем лучше. Мир переделывать все готовы, а чашку вымыть и обои сменить – единицы».
«Доченька, все это – общие места, да еще и отхожие».
«Вот не общее: в пятницу мы с Варварой будем у меня отмечать праздник ее зарплаты. В кафе ей дорого, к себе не приглашает – стесняется».
Ознакомительная версия.
