— Ну, как ты?
— Нормально… — Кира через силу улыбнулась.
— Кирочка… — Женя как бы виновато посмотрела на нее, но взгляд виноватым не получился: Женины глаза просто светились счастьем. — Кирочка…
— Ну, что такое? Говори, говори. Андрей?
— Да. — Женя опять зарылась лицом в Кирину шею и пробормотала: — Ужасно стыдно быть такой эгоисткой, но я так счастлива…
— Женька, не дури. Почему тебе должно быть стыдно? Он сделал тебе предложение, да?
— Да! Ты ведь не знаешь, что… — Женя заговорила быстро-быстро, проглатывая окончания слов: — У него была девушка, она уже жила у него, они должны были пожениться, как мы с Володиком! А тут я! И мы скрывали друг от друга, что мы… Ну, в общем… Так бы мы и попереженились не на тех! А тут такое! Ой, Кира, получается, что мы на чужой беде…
— Не говори глупостей, с Аленкой-то все в порядке. И, между прочим, именно благодаря Андрею. — Кира опять улыбнулась, но вдруг встревожилась: — А он разобрался со своей подругой? Что у него с ней?
— С Олей? Объяснились. Она устроила ему скандал за то, что он в ту ночь сорвался ко мне. А он ей сказал, что любит меня.
— Бедная Оля! Услышать такое! Что, так прямо в лицо и сказал?
— Подробностей я не знаю. Но, понимаешь, мне ее совсем не жалко. Ты бы ее видела!
— Все равно это жестоко.
— Говорят, жизнь часто бывает жестокой, — мрачно сказала Женя и сразу спохватилась: — Ой, извини, пожалуйста!
— Не извиняйся. — Кира усмехнулась и продолжила после небольшой паузы: — Я вижу, Аленка тебя в коридоре проинформировала. Грег с тех пор не звонил.
— А ты ему?
Она опять помолчала, потом сказала с расстановкой:
— Я ему первой звонить не буду.
Потом они пили чай и говорили о Жениных видах на будущее. Разумеется, она переберется к Андрею, у него квартира на Снежной, пять минут ходьбы до «Ботанического сада», удобно. Летом поедут в Болгарию, у Андрея там друзья. Насчет работы Андрей сказал, что один его друг затеял коммерческое издательство, Женя может быть там редактором. Аленка, странно притихшая и сама на себя не похожая, молча слушала, изредка вставляя слово-другое: Андрей и на нее произвел сильное впечатление.
Женю словно подменили. Всегда такая независимая, она сейчас через каждую секунду поминала своего жениха: Андрей сказал то, Андрей делает это, Андрей, Андрей… «Как странно, — вдруг подумала Кира, — всего несколько месяцев назад мы точно так же пили чай и обсуждали Женькину свадьбу, но тогда жених у нее был другой… Сколько всего переменилось с тех пор, как будто целая жизнь прошла…»
Грег позвонил поздно вечером, когда Женя давно ушла и Аленка видела десятый сон.
— Здравствуй, любимая, как твои дела?
— Спасибо, хорошо, — ответила Кира, поражаясь собственному тону, ровному и спокойному. — А ты как?
— Отлично. Я хотел узнать, как твоя дочка, нашлась?
— Да, спасибо, все в порядке.
— Ну вот видишь, я же говорил. Ты заявила в милицию?
— Нет, обошлись своими силами, без привлечения властей.
— А… Ну, прекрасно.
Кира почему-то подумала, что он сейчас поинтересуется, где она достала деньги, но он ничего не спросил.
— Я хотел сказать тебе, что моя поездка в Москву снова откладывается: после Сингапура у нас внеочередное заседание совета директоров. Я ужасно огорчен, но ничего не могу поделать. Так что встретимся только через месяц. Не сердись!
— Я не сержусь.
— Любимая, почему такой холодный голос? Я тоже соскучился, хочу тебя видеть и не только видеть, но мой бизнес — это залог нашего будущего.
— Я не сержусь, Грег, только…
— Только что?
— У нас нет будущего.
Молчание. После продолжительной паузы она услышала ровный и какой-то чересчур спокойный голос Грега:
— Что ты сказала?
— У нас нет будущего, Грег. По крайней мере, общего будущего. И… — У Киры захватило дыхание, но она справилась с собой и продолжила: — И я не хочу, чтобы ты приезжал в Москву из-за меня. Я больше не хочу тебя видеть, никогда, никогда.
Опять молчание. На этот раз пауза была вдвое длиннее предыдущей. Когда Грег наконец заговорил, в его голосе прозвучала сталь:
— И ты ничего не намерена мне объяснить?
— А надо что-то объяснять? — Кира устало вздохнула. — В самый трудный момент моей жизни ты не только не поддержал меня, ты намеренно самоустранился. Я не могу выйти замуж за человека, которому я не доверяю. А я тебе не доверяю, Грег, и тут уже ничего не поделаешь. Прощай. Кольцо я тебе верну при первом же удобном случае.
— Ну что же… Ты сама все решила. Только учти, я не из тех мужчин, которые дважды делают предложение одной и той же женщине. — Грег на том конце провода усмехнулся почти угрожающе. — Прощай, Кира.
Отбой, короткие гудки.
Господи, ну почему в мире все так нелепо устроено? Почему ее любимый оказался не таким, каким она его любила? В первый раз за всю свою жизнь Кира поняла, что означает выражение «разбитое сердце». На месте сердца она чувствовала ноющую, тупую боль. Она не отпускала, сердце болело и болело, ровно и постоянно. «Это хроническое, это теперь навсегда», — подумала она как-то отстраненно и почти равнодушно, как думают о чужом человеке. Это же, вероятно, почувствовала и Диана — и предпочла умереть, чтобы избавиться от этой боли. Бедная Диана, как она ее теперь понимает!
Но Кира не умрет. Нельзя! У нее есть Аленка, которой она нужна. Ради Аленки она найдет в себе силы продолжить — нет, не жизнь, свое существование, навсегда отказавшись от той радости, которую дарит лживая мужская любовь. Она теперь не женщина, она только мать. Женская жизнь ее окончена, и окончена навсегда.
«…Наш самолет выполняет рейс по маршруту Пермь — Москва. Командир и экипаж рады приветствовать вас на борту. Пожалуйста, приведите спинки кресел в вертикальное положение и пристегните ремни».
Рассеянно выслушав дежурные фразы милой молоденькой стюардессы, Кира послушно пристегнулась к креслу, откинула голову и прикрыла глаза. Как она устала! Больше всего на свете ей сейчас хотелось оказаться дома, залезть в горячую ванну и наконец расслабиться.
Поездка оказалась на редкость утомительной и почти бесполезной. Контракт на поставку оборудования, который она надеялась заключить с недавно отстроенным роддомом, сорвался, а надежды на новые заказы, полученные в облздраве, казались весьма зыбкими. «Боб будет недоволен», — вяло подумала Кира. Значит, премии к концу месяца не видать, как своих ушей. Деньги были нужны до зарезу, но сейчас даже это печальное соображение не вызвало у нее особых эмоций. Домой, скорее домой! Расстраиваться она начнет завтра с утра в Москве.
