Ирина ехала в Созоново по тому же шоссе, что и на фабрику, но почти не узнавала знакомых окрестностей — из другой машины все видишь иначе. Но когда подъехала к тому месту, где налетела на лося, тогда поняла.
Ирина посмотрела на указатели, сравнила с картой, которую положила на соседнее сиденье. Все так. Поморщилась. Это что — особый знак? Обещание? Но чего именно?
Брось, одернула она себя. Все знаки человек придумывает себе сам. Она придавила педаль газа и помчалась дальше. А когда вкатила на длинную улицу, тянущуюся вдоль узкой реки, стало ясно, что перчаточная фабрика стоит на другом берегу.
Деревенские обитатели с любопытством отнеслись к ее появлению. Они знали, чья это земля, знали фамилию хозяина, но самого Русакова почти не видели.
Ирина зашла в синий домик сельской администрации, показала бумаги. Мужичок-начальник неспешно прочитал и сказал:
— Смычка города и деревни, я так понимаю, Ирина Викторовна? — Улыбнулся фарфоровыми зубами.
— Она теперь во всем, — улыбнулась в ответ Ирина. Даже в таких современных зубах, добавила про себя, которые «носят» даже в деревне.
— Будете возделывать землю? — полюбопытствовал он.
— Да, — ответила она. — Вы мне скажете, кто может вспахать огород?
— Разумеется. Какие культуры вас интересуют? — спросил он солидным тоном.
— Тыква.
— Ого!
Такое неподдельное удивление рассмешило Ирину.
— У меня есть особый хозяйственный план, — многозначительно объяснила она.
Он неспешно кивнул, не спрашивая больше ни о чем.
Соседи по улице — дом стоял на самом краю деревни — с любопытством наблюдали за новой хозяйкой, вечерами бегали друг к другу с новостями.
— Прошлась по огороду… Сапоги смешные — желтые с нарисованными красными листьями…
— Пригнала мужика с плугом…
— Распахала…
— Купила навоз…
— Гря-яды ей сделали…
Ирину удивил дом — неожиданно крепкий, сухой, с умело сложенной печкой из красного кирпича. Похоже, отец собирался бывать здесь. Она затопила ее, села напротив открытой дверцы, смотрела на огонь и чувствовала покой, как в детстве. У отца на метеостанции.
Она недолго пробыла в деревне, расплатилась за работу, закрыла дом. Зимой Ирина не собиралась приезжать, но весной, как только сойдет снег, — сюда. С семенами, подаренными Гердом.
На обратном пути с удивлением вспомнила, как легко, не задумываясь, ответила на вопрос, чем станет заниматься на земле. Тыквой. Но достаточно ли нескольких семян, которые дал ей Герд Бреннеке, для этого?
А если нет, задавила свои сомнения в зародыше, до весны еще целая зима. Можно прочитать кучу книг, написать Герду письма с вопросами.
А лучше всего… — Ирина даже притормозила от неожиданной мысли — пойти учиться на курсы в Тимирязевку.
А диссертация? Ведь только после того, как получит диплом кандидата, она сможет воспользоваться деньгами бабушки…
Но зачем они ей прямо сейчас? И вообще после ухода от Кирилла ей даже вспоминать о защите не хотелось. Если новая жизнь, то все из старой надо отодвинуть в сторону. Чтобы не мешало, не путалось под ногами. А потом посмотреть, что взять с собой.
Ирина понимала, явившись на Ленинский, что нарушила жизнь матери. Она старалась меньше времени бывать дома, ездила в гипермаркет за продуктами, чтобы среди людей, вещей, разной еды отвлечься.
Она научилась избавляться от внутреннего волнения, которое мешало жить. Ирина спала, ела, но, слава Богу, у нее нет дикой привычки — глотать от волнения все подряд, что увидит в холодильнике.
Поскольку холодильник был пуст — матери, похоже, хватало ложки пшенной каши на ужин, она поехала в гипермаркет на старой отцовской «Волге». В который раз удивилась, как он содержал свои видавшие виды машины.
Загрузив тележку продуктами, флаконами и коробками, начиненными бытовой химией, она стояла в очереди в кассу. Рассеянно разглядывала, что выкладывает женщина перед ней на черную ленту транспортера. Пакеты, баночки, коробки, связки бананов, лимоны, яблоки. Женщина двигалась не спеша, как человек, пребывающий в полной гармонии с собой. Ирина не могла похвастаться тем же. Она едва не уронила банку с огурцами, когда шла между рядами полок, подхватила на лету, почти у самого пола.
— Сумма вашей покупки… — объявила кассирша, указывая на темный дисплей с зелеными цифрами.
Женщина открыла кошелек, вынула деньги, потом достала другой, снова открыла. Серебряные кольца на безымянных пальцах сверкнули и замерли.
— Гм… — пробормотала она. — Не хватает тридцати двух рублей…
Ирине понравилось, как она обращалась с кошельками, отыскивая недостающие деньги возле кассы. Не нервничала, не дергалась: не важно, что за ней кто-то стоит с тележкой. Это ее покупки, ее время, ею занимается кассир.
Кассирша уже занесла пальцы над клавишами компьютера.
— Что снимем? — спросила она.
— Погодите, — неожиданно для себя вмешалась Ирина. — Возьмите. — Она протянула женщине деньги.
— Вы даете мне в долг? — Женщина повернула к ней спокойное лицо.
— Да, — сказала Ирина.
— Спасибо. — Она взяла и отдала кассиру деньги.
Женщина ждала в отдалении, пока Ирина расплачивалась за покупки. Едва Ирина подкатила к ней тележку, она вынула визитную карточку, протянула ей.
— Позвоните мне. Я вам верну деньги.
Ирина взяла. «Мария Сергеевна Савельева, унификатор».
— Это еще кто? — удивилась она.
Мария Сергеевна улыбнулась:
— Позвоните мне, я верну деньги и расскажу, кто я…
Они простились, пошли к своим машинам. Устраиваясь за рулем, Ирина усмехнулась. Однако мадам должна деньги, а предлагает приехать за ними к ней.
Но тут же одернула себя — никто не принуждал. Сама предложила. Да потом — какие это деньги! Можно забыть сейчас же, только оставить на память приятное чувство — отвлеклась от тягостных мыслей. А это стоит дороже.
Ирина ехала по кольцевой дороге, в голове вертелось слово «унификатор». Да кто это на самом деле?
Новой знакомой позвонила назавтра. Савельева объяснила, как к ней ехать. Она жила на Сиреневом бульваре, предупредила, что самое неудобное место на пути к ней — Черкизовский рынок.
— Не волнуйтесь, там всегда ералаш. Но вы проедете легко, — сказала она.
Ирина чуть не спросила, почему, но потом сама подумала: а в чем может быть проблема? Да она из любой пробки выберется!
Мария Сергеевна ждала. Накрыла стол к чаю. Ирина сразу узнала тонкокожий аргентинский лимон и датское печенье из тележки в гипермаркете.
— Унификация, — говорила Мария Сергеевна, — это приведение чего-то к единой форме, единообразию. Но вы это сами знаете. Я помогаю людям сделать это с собой.
