Джессика остолбенела. С нескрываемым изумлением она смотрела на Адама.
— Что ты такое несешь, Адам? Лаура и Пит? Спят вместе? Побойся Бога, дорогой!
Слова Джессики, а вернее, тон, каким они были сказаны, подействовал на Адама отрезвляюще.
— Вчера вечером они были в апартаментах Пита, — извиняющимся голосом пробормотал Адам. — И уехали вместе. Швейцар видел, как Лаура села в машину Питера. А когда я вернулся, машина стояла в гараже. Значит, Пит с Лаурой вернулись домой.
Джессика сочувственно посмотрела на внука.
— Питер вернулся домой, — она сделала долгую паузу, — высадив Лауру в аэропорту.
И снова не столько слова, сколько тон возымел свое действие. Адам вопросительно посмотрел на бабушку.
— Она... уехала?
Джессика кивнула, не отрывая взгляда от его лица.
— Мне очень жаль, Адам.
— Но куда же она уехала?
— Не знаю.
— Ну ладно. Питер должен знать. — И Адам направился к двери.
— Адам! — окликнула его Джессика.
Адам остановился уже в дверях и оглянулся на бабушку.
Джессика грустно улыбнулась.
— Она решила, что так будет лучше.
* * *
Пит собирался войти в конференц-зал, где его дожидался Грант Симмонс со своими товарищами, чтобы окончательно доработать принятый в общих чертах договор. В это время в приемную ворвался Адам.
— Мне надо с тобой поговорить, — зловещим голосом изрек Адам, тыча в брата указательным пальцем.
Миссис Сондерс, ранняя пташка, явившаяся из-за проходящих переговоров первой, быстренько отвела глаза и уставилась на клавиши.
Пит, казалось, пропустил мимо ушей угрозу в голосе брата.
— Отлично. Ради Бога. Думаю, Симмонс с удовольствием закончит переговоры с тобой. По какой-то причине, оставшейся для меня загадкой, вам обоим забастовщики отдают явное предпочтение, — криво усмехнувшись, сказал Пит.
Но Адам не улыбался. Губы его были крепко-крепко сжаты.
— Где она, Пит?
Питер уставился на брата, потирая задумчиво подбородок.
— Ах, вон оно что! Подожди, я скажу Симмонсу, что ты чуть задержишься.
Не успел Адам и глазом моргнуть, как Пит скрылся в дверях и тут же вернулся.
— Давай пойдем в мой кабинет, — предложил Пит и взял Адама под руку.
Адам отстранил его руку, но покорно поплелся за ним.
— Где она? — спросил Адам, закрыв за собой дверь.
Питер предусмотрительно прошел к своему месту за столом и сел, интуитивно чувствуя, что желательно иметь что-то прочное между собой и братом.
— Не знаю, Адам.
— Что ты мне лапшу на уши вешаешь? Ты отвозил ее в аэропорт.
— Я и не отрицаю, — признался Пит.
— Ну так?..
— Я высадил ее у входа, но она наотрез отказалась сообщить, куда летит.
— Так я тебе и поверил.
Питер пожал плечами.
— Мне очень жаль, Адам. Но она ясно дала понять, что не хочет, чтобы кто-нибудь — и я в том числе — знал, куда она отправилась. — После некоторой паузы он закончил: — Может, это и к лучшему.
Адам вскочил из-за стола и что есть силы грохнул кулаком по его поверхности.
— Вчера вечером вы вели задушевные разговоры в твоих покоях. Или вы занимались не разговорами? — Голос его клокотал от ярости.
Когда до Пита дошел намек, у него даже челюсть отвисла.
— Ну ладно. Так о чем вы говорили? — прервал напряженное молчание Адам.
Пит взял в руки перо и стал играть им.
— Да так. О том, о сем. О делах.
— Чушь! Что произошло, Пит? К ней вернулась память? Говори. Не бойся. Я ко всему готов. Но я хочу знать. Имею я, в конце концов, на это право или нет?
— Мне не о чем говорить, Адам. Знаю только со слов Лауры, что она собиралась уехать, вернувшись из Сан-Франциско. И тебе это известно. И... не будет для тебя неожиданностью.
— Она говорила, что не уедет, пока не уладит всех дел с Симмонсом.
— Она... э-э... решила, что ты... прекрасно доведешь все до конца... э-э... один.
— А что еще она говорила? — продолжал допытываться Адам.
— Да, в общем, ничего. Она была... очень расстроена.
— Расстроена?
Пит положил перо на место.
— Конечно, она была расстроена. Чего тут удивительного? Она же влюблена в тебя, идиот!
— Так какого же черта она сбежала? — взорвался Адам.
Пит открыл было рот, но тут же закрыл. Наконец все-таки выдавил из себя:
— У тебя останутся сказочные воспоминания.
Лучше бы ему прикусить язык. Именно сейчас Пит по-настоящему дрогнул, опасаясь уже не на шутку, что Адам врежет ему. Однако вместо этого Адам вскочил, круто повернулся и опрометью выбежал из кабинета.
Грант Симмонс находился в это время в приемной — наливал в бумажный стаканчик воду из охладительной установки — и видел, как Адам пулей вылетел из кабинета Питера.
По лицу Гранта заметно было, что он слышал бурные дебаты между братьями. Адам остановился как вкопанный, невидящим взором уставился на Симмонса и помчался к выходу.
Грант выкатил глаза.
Таковы женщины! — философствовал он про себя, сжав челюсти. Они всегда выберут мишенью ту часть твоего тела, которую труднее всего защитить, — сердце.
Неделю спустя Пит и Джессика встретились в особняке Форчэнов. Было около восьми вечера, Пит только что вернулся из пятидневной деловой поездки.
— Ты видел ее? — с явным беспокойством спросила Джессика.
— Нет. Я оставил не меньше дюжины сообщений, потому что она не снимала трубку. — Пит выглядел немного грустным, но, как всегда, подтянутым. — Нельзя играть сердцами других людей, бабушка.
— Ах, Питер, мы были так близко к цели. Они влюбились друг в друга. Рано или поздно это все равно принесет свои плоды. — Что бы ни происходило, Джессика твердо верила, что для любви нет препятствий и она всегда победит.
Питер со своей стороны старался оставаться трезвым.
— Нет, это конец, — твердо заявил он. — Мы не должны забывать свое обещание: Адам не должен знать... ни о чем.
Джессика сменила тему разговора:
— Ты знаешь, что Адам уже три дня ходит на работу в универмаг?
— Еще бы не знать, — улыбнулся Питер, — я не теряю связи с Денвером во время поездок.
— Это... — Джессика старалась найти нужное слово, — это очень обнадеживающе, не правда ли?
— Я назвал бы это сюрпризом. — Пит покачал головой. — Должен к тому же признать, что, если раньше он был до предела предсказуем при всех его фокусах, сейчас трудно предугадать, что он может выкинуть.
— Ты думал, что он просто вернется к прежнему образу жизни?
— Ладно-ладно! Адам во многом изменился к лучшему, — произнес Пит. — Как знать, может, эти перемены и необратимы. Но я стою на своем: нельзя вмешиваться...
