– Девятнадцать тридцать, – запоздало произношу, а потом сразу добавляю: – тебе не обязательно нас встречать. Мы доберёмся на такси.
– Дин, мы уже говорили на эту тему. Какое такси, зачем? Не хочу повторяться, но...
– Не повторяйся. Просто прими, как факт, что я в состоянии добраться домой самостоятельно.
Он шумно дышит. Глотает ухмылку, медлит с ответом, а потом всё-таки выдаёт:
– Я соскучился по тебе, Саньке.
Его голос звучит уныло и это меня цепляет. Я не хочу, чтобы он питал надежду, не хочу, чтобы жил в дурацком ожидании непонятно чего. Я ничего ему не обещала. Не соглашалась стать другом, не принимала дружбу от него. Просто однажды попросила денег, когда заболел Санька, и на этом всё.
Медлю с ответом. Что сказать? «Прости, Давид, но ты мне не нужен» – так, что ли?! Нет. Нельзя. Слишком грубо. Обидится, хотя, когда его останавливало моё «нет»? Мы расстались почти два месяца назад и с тех пор он не исчез с моих радаров. Всегда рядом, случайно или не совсем.
– Ладно, – произношу после всего. – Думаю, нам давно пора поговорить откровенно.
Мы завершаем разговор на непонятной ноте. На интуитивном уровне, я ощущаю, что будет непросто. Давид не примет моё «нет», да и смогу ли я найти правильные слова, которые заставят его оценить ситуацию более-менее объективно. Мы не можем быть вместе. Утопия! Тут и пытаться не стоит. После всего, что было, я и Давид – несочетаемое ни разу! Есть Дамир, есть Эрнест Юсупович, разве можно игнорировать этих людей? Даже, если бы я каким-то чудом согласилась попробовать начать всё сначала, то ничего не получится. Как это возможно? Не представляю!
Поезд прибывает с небольшим опозданием. Я выхожу из вагона, держа одной рукой сына, а второй – дорожную сумку. Только успеваю ступить на перрон, как среди людей примечаю Давида. Он, увидев нас с Санькой, приветливо машет рукой и надвигается навстречу, делая размашистые шаги. Я замираю на месте, ощущая, как ускоряется пульс и затрудняется дыхание. Встретиться лицом к лицу – очень волнительно.
Давид подходит совсем близко. Опускается на корточки, чтобы поприветствовать Саньку.
– Привет, мужик! – восклицает он, а затем обнимает моего сына и целует в щеку.
– Пи-вет, – отзывается сын, обвивая Давида руками за шею.
Я, как всегда, теряюсь. Отвожу в сторону взгляд, пытаюсь не краснеть, но не получается. Как бы я не старалась, но при виде него дышать ровно я так и не научилась. Почему-то…
– Привет, – Давид обращается ко мне. Молча забирает из моих рук дорожную сумку, а затем неожиданно произносит: – свежий воздух пошёл тебе на пользу. Хорошо выглядишь.
Я краснею, как девчонка. Выдаю сухое «спасибо» и, взяв Саньку на руки, послушно следую за Давидом. Мы минуем перрон, выходим из вокзала и, проскользнув в центральные ворота, сворачиваем направо. Давид останавливается возле мерседеса. Усаживает Саньку в детское автокресло, а после открывает багажник и кладёт внутрь мою дорожную сумку.
– Идёшь? – спрашивает, когда я до последнего не решаюсь сесть на сиденье рядом с ним. – Дин, я не кусаюсь, – улыбается, – садись.
Делаю глубокий вдох носом, выдох – через рот. Всё нормально!
Устраиваюсь на сиденье и сразу же отворачиваюсь к окну, чтобы нечаянно не встретиться взглядом. Давид считает иначе. Берёт меня за руку, слегка сжимая пальцы, и подносит её к губам, чтобы поцеловать.
– Поужинай сегодня со мной, пожалуйста.
Вздрагиваю, убираю свою руку и отодвигаюсь на край сиденья.
Он ухмыляется:
– Ты же сама сказала, что нам пора поговорить откровенно.
– Пора, но можно обойтись и без ужина.
– Предлагаешь выяснять отношения здесь, при ребёнке? – Давид кивает в сторону Сашки, и я понимаю, что он прав. – Дин, я же не много у тебя прошу. Один ужин без намёков на что-то другое.
Закатываю глаза. Намёки! Да они и не нужны, кажется.
– Ладно, я поужинаю с тобой, но только потому, что мне надоела вся эта дурацкая ситуация.
Глава 83
Дина
Когда я соглашалась поужинать с Давидом, то понятия не имела, что всё окажется таким помпезным. Да, конечно же, Давид в состоянии оплатить ужин в любом ресторане нашего города, но арендовать целый зал только для нас двоих? Нет, это слишком!
Я оглядываюсь по сторонам и несмело шагаю вперёд, не веря собственным глазам. Розы, орхидеи, тюльпаны… Они повсюду, как и декоративные свечи. В углу притаился целый оркестр. Живая музыка эхом разносится по залу, заставляя мой пульс биться немножечко чаще.
На середине пути я останавливаюсь, не решаясь идти дальше. Давид подходит со спины и робко касается моего плеча, скользя ладонью сверху вниз. Вздрагиваю.
– Нравится? – тихо спрашивает, шепча на ухо.
Мурашки бегут по моей спине очень быстро. Нравится ли мне? Сложно ответить «нет», а еще сложнее – сказать правду, поэтому я молчу, будто набрала в рот воды.
– Дин, – его низкий голос странно хрипит. – Скажи что-то. Не молчи.
Трудно говорить, когда внутри бушует ураган эмоций. Я злюсь, восхищаюсь, смущаюсь, теряюсь. Как описать эту гамму чувств одним словом?
– Я в шоке, – выдавливаю из себя.
– Надеюсь, в приятном, – его тон приобретает игривость, а руки – уверенность. Он прикасается ко мне не так робко, как минуту назад. Обнимает за плечи, сжимая и притягивая к своей груди. – Можешь не отвечать.
Я отстраняюсь, делая шаг вперёд. Оборачиваюсь и смиряю Давида холодным взглядом, как мне кажется.
– Зачем всё это? – киваю на музыкантов, цветы, свечи.
– Хотел сделать тебе приятно.
– Не надо, – качаю головой и, когда Давид намеревается сделать шаг, выставляю перед собой руку. – Я согласилась с тобой поужинать только для того, чтобы поговорить, а ты… – делаю глубокий вдох, – устроил романтику.
– Прости, – пожимает плечами, виновато улыбаясь. – Хотел, как лучше. Если тебе не нравится, то мы можем уйти.
Закатываю глаза. Уйти? Ну и куда мы пойдём? Нет! Чем быстрее поговорим, тем раньше закончится весь этот ненужный фарс.
– Мы остаёмся, но это в первый и в последний раз, Давид!
– Хорошо, как скажешь, – он слишком быстро соглашается. Минует разделяющее нас расстояние и, остановившись напротив меня, протягивает раскрытую ладонь: – идём.
Я смотрю на его ладонь, не моргая.
– Да не бойся ты меня, – он берёт меня за руку сам и ведёт к столу. Отодвигает передо мной стул, со словами: – прошу.
Сажусь на стул, ощущая себя, как минимум, неловко. Прячу под столом руки, нервно теребя пальцами подол своего платья.
К нам подходит официант. Открывает бутылку вина, разливает по двум бокалам желтоватую жидкость и незаметно уходит.
– За тебя, – он салютует бокалом и подносит его к губам. Делает несколько глотков, не сводя с меня глаз.
Я выпиваю половину бокала, надеясь, что это поможет мне стать смелее, храбрее.
– О чём ты хотела со мной поговорить? – Давид отводит взгляд, сосредотачиваясь на стейке, который в этот момент режет ножом.
– О нас. О тебе, обо мне и... – выпиваю оставшееся в бокале вино. – Шагаевых.
Давид кивает головой, показывая всем своим видом, что внимательно слушает.
– Понимаешь, своим «вниманием» ты ставишь меня в дурацкое положение. Я хорошо к тебе отношусь, но... – вздыхаю. – На этом всё.
– В смысле?
– В прямом.
Он ухмыляется. Откладывает в сторону столовые приборы, тянется рукой к бокалу.
– Дина, насколько я помню, тебя ничего не связывает с Дамиром, кроме Саньки.
– А этого недостаточно?
– Это ничего не значит, – строго возражает. – Для меня.
– Правда? – выгибаю бровь, немало удивляясь. – То есть, тебе абсолютно всё равно, что отец моего ребёнка – муж твоей родной сестры?
– Абсолютно.
– Бред, – фыркаю я. – Тебе не может быть всё равно.
– Может, – не соглашается, качая головой. – Мне не всё равно только на тебя и Саньку.
Давид поддаётся вперёд. Хочет взять меня за руку, но я отстраняюсь.
