– Ясно, – после продолжительной паузы наконец произносит Женя. – Какие ж у тебя бабы гадкие были, не то, что я.
– И не говори.
– А что будет после родов? Я надеюсь, ты не будешь ненормальным папашей? В декрет хоть не уйдешь?
– Кстати, это неплохая идея. Да я пошутил. Родишь второго и думаю паранойя пройдет.
– Видал, – тычет мне фигой в лицо, наконец-то улыбаясь. – Я на такое больше ни за что не пойду. Я вообще планировала остаться старой девой до конца дней своих.
– Прямо-таки старой девой? Чего ж ты тогда поперлась в бар?
– Потому что мне нравился Миша. Это был первый парень, который мне реально понравился. Возможно, я чуточку была в него влюблена. И он первый, для кого мне хотелось красиво одеться, – а вот это слушать как минимум неприятно. – И вообще он классный. Да ладно, расслабься, он гей, – тут же добавляет Женя, сверкая улыбкой. – Мне просто хотелось, чтобы ты побесился.
– Гей? Ты шутишь?
– Неа. Гей, он мне сам сказал. И тогда поцеловал меня, чтобы тебя позлить. А на юбилее отделения он домогался Соболева. Но его сахасрара не пострадала.
– Господи, как страшно жить. Больше ничего не хочешь мне рассказать? Что-нибудь такое, что тебя тревожит.
– Ляжки трутся, то ли от того, что жирные, то ли от того, что я потею как свинья. Стрии еще ужасные на пузе и волос, кажется, стало меньше на голове.
– Ой, Господи…
– Ты спросил, я ответила. Что не так?
– Может, что-то еще волнует, о чем ты хочешь мне сказать, но по каким-то причинам тебе этого не хочется.
– Неделю назад я разлила чай на кровать и теперь матрас с твоей стороны как будто обосанный, но под простыней не видно. Еще камеру в коридоре на самом деле сломала я. И в душевой… но я бы не сказала, что это все меня волнует.
– То есть ты готова признаться во всем, кроме того, что передумала и теперь хочешь за меня замуж?
– Ты разговаривал с моей сестрой?!
– Да, но не говори ей об этом, а то она переживает. Так что, Жень?
– Ну хочу и что? Теперь-то что с таким животом?
– Официально мы женаты почти полгода, сразу после парочки твоих категоричных отказов из-за того, что я хочу жениться на тебе только потому, что ты залетела.
– В смысле? У меня, конечно, проблемы с памятью, но не настолько. Я бы вспомнила, если бы мы расписывались, – встаю с дивана и иду в прихожую за папкой с документами. Достаю Женин паспорт и, открыв на нужной странице, подаю его ей.
– Ты… ты что подделал штамп?!
– Он настоящий. Соболев помог. Вот с фамилией оказалось сложнее, без тебя отказались ее менять. Уже после родов поменяем. Учитывая, что теперь ты в курсе, можно и обручалку носить.
Достаю кольца, надеваю Жене на палец и на удивление, кольцо село как влитое. Протягиваю Жене свое и подставляю палец, на что она смотрит на меня с радостным блеском в глазах, и она такая красивая, и счастливая в этот момент.
– Это совсем не романтично, Леша. Вот вообще. Ни на граммулечку.
– Дальше последует «но»?
– Но мне чертовски это нравится! И я люблю тебя, несмотря на то, что ты сделал все по-своему.
– Ну я не знал, сколько ты будешь ломаться, поэтому и взял все в свои руки. Беременную любимую жену надо радовать побольше, вот и не хотел больше тебя нервировать этим вопросом.
– Блин, это ведь ты уже считай полгода мог носить кольцо. Как жалко. Не смей его снимать.
– А то что?
– Накрошу тебе крошками на постель.
– Серьезный аргумент.
– А то.
Эпилог
Пять лет спустя
Красивая, стройная и никакого живота, несмотря на недавние роды. Когда я ощущала себя такой красивой? Лет сто назад. А если быть точнее, в день моего первого секса. Да, точно. Кручусь перед зеркалом, кайфуя от собственного отражения. Нет, сейчас я еще красивее. Перевожу взгляд на кровать. И это на мне нет еще свадебного платья. Это нерационально, возможно, даже глупо устраивать свадьбу, когда ты замужем и у тебя двое детей, одному из которых полгода. Еще глупее было улетать для этого на море и брать с собой такого малыша. Но что не сделаешь, когда припирает не по-детски? Безумно хочется надеть платье и сказать романтическую фигнюшечку, стоя перед свадебной аркой на фоне моря.
– Ой, да красивая, красивая. Можешь так идти, в этой ночнушке прям шикарно, – перевожу взгляд на Таю.
Признаться, мне не только хотелось свозить ее на море, но и скинуть на нее Диму вместе со Светой в нашу «первую брачную ночь». Благо, дом большой и никто никому не помешает. А Тая у меня очень даже способная нянька. Умеет абсолютно все. И, кажется, ей это самой в кайф, несмотря на подростковый возраст и в последнее время не самый лучший характер. А может быть, она здесь со мной, потому что я подсознательно боюсь оставлять ее одну с мамой после того, как та развелась со Стасом. И вроде бы за два года никаких мужиков у мамы в квартире по словам Таи не было, все равно червячок сомнений есть.
– Спасибо, но я предпочитаю эту прелесть, а не сорочку. Это на вечер.
– Мам, ну скоро платье будет?
– Через два с половиной часа.
– Ну это долго, – канючит дочь, усаживаясь на кровать. – Мне скучно.
– Иди поиграй с папой.
– Он занят, целует чьи-то ноги, – кривляясь, произносит Света, на что Тая демонстративно закатывает глаза.
– Мне бы твои проблемы, – небрежно бросает сестра, закрывая за собой дверь.
Вот уж никогда бы не подумала, что нашей проблемой станут не бессонные ночи с Димой и общие хлопоты, а ревность Светы. Хоть Дима еще маленький, я уже могу сказать, что это совершенно разные дети. Начиная от беременности, заканчивая родами. Если Света высосала из меня все силы, то с Димой я вообще не заметила, что была беременной. Работала до последнего дня, совершенно без напряга, лишнего веса и прочих «прелестей». И после родов это вышел абсолютно противоположный Свете ребенок. Он на зависть всем спокойный. После рождения сына, я, напротив, похорошела. И все бы было идеально, если бы не Светина ревность, которая добивает уже полгода.
– Светик, – сажусь на корточки. – Ну сколько раз тебе нужно сказать, что папа и я любим тебя не меньше Димы? Просто он совсем еще маленький и с ним нужно проводить чуточку больше времени, пока он не может сам сесть на горшок и покормить себя.
– Сейчас он не требует менять подгузник и кормить его. Можно просто положить его спать, только папа почему-то целует ему ноги, – Господи, дай мне сил…
– А ты знаешь сколько мы тебе целовали ножки? И попу. Знаешь, какая у тебя была вкусная попа? Это как съесть сразу пять пончиков. Ты бы пошла к папе и поиграла вместе с ним. Знаешь, как мы с папой любили играть с тобой?
– Как? – наконец заинтересованно спрашивает дочь.
– Мы любили на тебя дуть. А ты при этом всегда закрывалась ручками, но смеялась. Ты просто попробуй поиграть вместе с ними. Иди к папе, а я сейчас переоденусь и подойду. Поиграем вместе.
– Ладно, попробую.
Быстро переодеваюсь и, как будто почувствовав одним местом, поспешила в комнату. Попала аккурат на Светино «дуть», в переводе на русский – оплевать Диму.
– Ты… зачем так сделала? – возмущенно бросает Зорин.
– Это я виновата, – подбегаю к Леше, сжимая его плечо. – Я не показала, как надо правильно дуть. Света хотела сделать так же, как мы с тобой баловались с ней, помнишь?
И Зорин, и я прекрасно поняли, что Света сделала это нарочно. Но пока предел еще не наступил, сделаем вид, что это мой косяк. Так, может, Света постепенно, с помощью нашего терпения наконец-то примет Диму.
– Помню. Прикольно было. Доча, только дуть надо не так, – как можно спокойнее произносит Леша. – Ты ставишь язык между зубами и плюешься, а надо даже не дуть, а делать вот так, смотри.
Дети разные, а реакции почти идентичны. Правда, Дима смеется меньше, но, к счастью, этого стало достаточно, чтобы заинтересовать Свету.
– А еще можно играть его ножками. Попробуй, Светик.
