их фотография, и статья о том, что холостяк-плейбой использовал меня и оставил с разбитым сердцем. Они ничего не знают, и мне плевать на то, что они все думают.
Но Мейсон. Я слишком долго смотрела на эту фотографию, молясь, чтобы это оказалось неправдой. В основном потому, что я эгоистичная стерва. Несмотря на то, что я не готова связывать себя обязательствами ни с ним, ни с кем-либо еще, я все равно хочу его.
Сью заверила меня, что все это чушь собачья и на фотографии просто какая-то женщина, с которой он встречался давным-давно.
Я делаю еще один глоток вина и поднимаю глаза, когда слышу сигнал мобильного телефона.
Это сообщение от Кэт, которая требует от меня рукопись. К черту все!
Наверное, хорошо, что у меня есть квартира, которую можно продать. За это мне стоит поблагодарить моего лживого мудака мужа.
Я отправляю Кэт текстовое сообщение, где прошу продлить срок, а потом сажусь писать в надежде, что скоро слова потекут рекой. Во всяком случае, я ожидаю, что это будут слова о гневе, горе, предательстве. Но все, что приходит мне в голову, — это мысли о прикосновениях Мейсона. Насколько сильным может быть его физическое присутствие. Как он может успокоить каждую мою боль. Как он этого хочет, и как сильно желаю я.
Я кладу голову на плечо, обнажая шею, когда вспоминаю, как он прямо здесь целовал меня, как играл моим телом. Открываю глаза и смотрю на то место на столе, где он наклонил меня. Я призналась ему в чем-то настолько реальном, настолько болезненном, и он заставил меня почувствовать себя живой, как будто то, о чем я говорила, не имело значения.
Делаю глубокий вдох, ненавидя себя за то, что оставила его. Но я так чертовски сломлена. Не понимаю, почему он вообще хочет меня, когда совершенно очевидно, что я развалина.
Прикусываю губу, беру телефон и думаю о том, чтобы написать ему.
«Я скучаю по тебе»
Набираю слова, а затем удаляю их.
«Мне жаль».
Я смотрю на эти два слова, которые значат так мало, но в тоже время так много.
«Мне кажется, я люблю тебя».
Вот что я должна послать ему, отпугнув его навсегда.
Я удаляю текст, когда получаю ответ от Кэт. Обычно она строга ко мне, злится, если я не успеваю сдать работу в срок. Но она написала, что все в порядке и я должна позаботиться о себе.
— Береги себя, — шепчу я себе под нос и поднимаю бокал с вином. — Правда, я не знаю как.
Я хочу, чтобы Мейсон был здесь, но такой выход слишком прост.
Это должно быть больно. Должно быть непростой задачей. Но Боже, как же мне хочется приползти к нему и молить о прощении. Умолять его снова избавить меня от боли. Это эгоистично, и я не сделаю этого с ним. Но так хочется.
Мейсон
Это никогда не кончится.
Она останется здесь навсегда.
Одна ошибка прошлого разрушит твое будущее.
— Я только что получил письмо, — слышу я голос Лиама, открывая дверь. Его серый костюм, как с иголочки, несмотря на то, что сам он выглядит дерьмово. Грязно светлые волосы взъерошены, как будто он только что встал с постели, а под глазами темные круги, говорящие о том, что он мало спал.
— Какое? — спрашиваю я и кладу локти на стол, сцепив пальцы и ожидая ответ. Я догадываюсь. О чем идет речь. Мой отец забрал деньги.
Мы в дерьме. И у меня нет решения, как выбраться из него.
— Что, черт возьми, случилось, Мейсон? — спрашивает меня Лиам.
Я тяжело сглатываю, ненавидя себя за то, что обязан этому человеку. По крайней мере, я задолжал ему объяснение. Но что я могу сказать? Сердце сжимается в груди, я смотрю на свой стол, поглаживая руку в месте раны на костяшках пальцев. Я не могу сдать отца. У меня нет никаких доказательств, но, более того, я не могу заставить себя сделать это, потому что он мой отец. Прочищаю горло и наклоняюсь в сторону Лиама.
— Мы должны отступить или найти новых инвесторов.
— Отступить? — Лиам смотрит на меня, как на ненормального, хотя, может так оно и есть. — Мы не можем, черт возьми, отступить. Мы вложили в это миллионы!
Я практически вижу, как его сердце бешено колотится в груди.
— Мне жаль, но…
— Что, черт возьми, случилось?! — кричит он, бросая бумаги на стол позади себя.
Кровь закипает у меня в венах, когда я смотрю на Лиама.
— Сядь, — произношу я.
Я готов окунуться в дерьмо и признаться, что подвел его, но не позволю так с собой разговаривать. Он долго смотрит на меня, затем кладет обе руки на стол и наклоняется в мою сторону. Хоть между нами и полметра, но, в любом случае, это чертовски близко.
— Не говори мне, черт возьми, что делать, Тэтчер, — говорит он низким голосом. — Я погибну. Это погубит нас, — шипит он.
— Мы выплывем. Просто все откладывается.
Голос звучит не совсем уверенно. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы это сработало. Я не собираюсь уходить с рынка. Если мне снова придется начинать с самого начала, так тому и быть.
— Тебе нужно забыть то, что случилось между тобой и твоим отцом, — он кивает, его глаза широко раскрыты и налиты кровью. — Что бы это ни было, просто отпусти.
Он долго и пристально смотрит на меня. Ждет, что я подчинюсь, но этого не произойдет. Может, я и не сдам отца, но я навсегда покончил с ним. И я чертовски уверен, что не возьму его деньги.
— Завтра у меня встречи с Маркусом Дженнингсом и Остином Хуком.
Откидываюсь на спинку стула, ожидая, что он подойдет ближе. Тело Лиама напряжено, когда он недоверчиво поворачивает голову, все еще
