Я уткнулась в подушку, чтобы в коридоре не было слышно моих рыданий. Не думала, что будет так больно. Когда ушёл Костя, всё было иначе. Не было даже чувства опустошённости, присущего разведённым женщинам. Сейчас же ощущала себя так, будто вынули душу и растоптали. Сердце разбито, и я очень долго буду собирать его по кускам.
Когда отчаяние достигло пика, услышала голос подруги:
— Леночка, в чём дело?!
Кое-как вытерев глаза, повернулась.
— С ребёнком всё хорошо, — сразу дала понять, что отнюдь не здоровье причина моих слёз.
Вера, подойдя ко мне, присела рядом.
— Видок у тебя… Сколько уже рыдаешь? Часа три?
Я пожала плечами, чувствуя подступающую лавину слёз. Уткнувшись в плечо подруги, позволила себе побыть слабой ещё немного. Вера молча гладила меня по голове. Знала, что нужно дать мне время.
— Надо взять себя в руки, — сказала я, шмыгая носом и вытирая слёзы. Подруга кивнула. Смотрела на меня сочувственно, понимая, что творится в моей душе. — Ты видела?
— Что?
— Как он ушёл… — Глаза снова защипало.
— Почти, — вздохнув, начала Вера. — Он узнал, в какой ты палате, и помчался. Я ни слова о беременности не сказала. Потом вернулся вместе с врачом. Тот попросил меня выйти, так как у Давида какие-то процедуры были назначены. Я зашла проведать тебя, но ты спала. Потом навестила Магу. Ему лучше, кстати. А когда проходила мимо палаты Горы, его уже там не было…
— Знаю, что это не ты, а врач всё выложил… — сказала, пытаясь представить реакцию Давида. Он был зол? Взбешён? Удивлён? Этого теперь никогда не узнаю…
— Может, у него появились срочные дела? Сама знаешь, при их образе жизни… — начала подруга, пытаясь придумать менее болезненную версию, объясняющую уход Горы.
— Неужели я ничего для него не значу…
— Давай не будем делать поспешных выводов! И знаешь, тебе нужно думать о ребёнке, а ты опять нервничаешь! — начала ругаться подруга. Я молчала, но больше не плакала. — Прости, что кричу… Знаю, каково тебе, — сказала, обняв меня.
— Мне сказали срок… — вымолвила, погладив живот. — Почти два месяца…
Вера тоже положила руку на мой живот, улыбнулась.
— Расти большим и сильным, а тётя Вера будет рядом!
— Я буду сильной. Обещаю, — сказала, придвигая поднос с едой.
— Вот это правильно! — согласилась подруга, рассматривая содержимое тарелок. — Ой, а что тут у нас? Это что, манго?! Вот это сервис! Не то что у нас! Только манка с комочками! Ешьте и не обляпайтесь!
Я улыбнулась, радуясь тому, что судьба всё-таки ко мне очень благосклонна, раз подарила такую замечательную подругу.
Глава 64
Гром забрал из больницы после того, как меня накачали лекарствами. Боли реально не чувствовал. Почти.
Но теперь у меня проблема посерьёзней — Лена беременна. Моя Лена. Моя Портниха. Моя спасительница. Моя единственная… И какого чёрта так запал на неё? Даже новость о беременности вместо ожидаемой злости вызвала чуть ли не радость. Естественно, сначала я был в шоке. Я вообще не собирался становиться отцом. Никогда.
Какой из меня отец? Любую другую девку за шкирку потащил бы на аборт… Но с Леной не могу так поступить. Полный абсурд верить в то, что у меня нет к ней чувств. А какого чёрта тогда любуюсь ей, пока спит? Ищу по всему городу? Скучаю постоянно? Чувствую себя с ней так, как никогда с другими.
Все пали жертвами долбаной любви. Сначала Саяр, потом Барс, а теперь и я влип…
Ребёнок… Мальчик или девочка? Хотелось вернуться к Лене и быть рядом. Но я не собираюсь торчать в больнице, пока не смогу гарантировать безопасность любимой женщины и мелкого. Я должен убрать тех, кто может причинить им вред.
Понял, что с появлением Лены будто ожил. Обрёл шанс. Шанс на спасение — или чёрт знает на что.
— Терехов уже скулит и требует амнистию, — бодро сказал Гром, отвлекая от мыслей.
— У него вообще людей не осталось? Никто по его душу даже не приходил? Бабло не предлагал?
— Похоже, людей у него больше нет. После такой битвы к нам никто не сунется ближайшие лет десять, — хохотнул Гром, посмотрев в телефон. — Али звонит, — добавил удивлённо.
— Бери. У моего батарея села.
— Что сказать?
— Как есть. Меня рядом с тобой нет.
Тот кивнул, взяв трубку.
— Да. Здоро́во, Али. Шефа потрепали неслабо, но уже выписали. Отвёз его в бар. — Гром какое-то время слушал Али. — Да, хорошо. Передам. — Когда положил трубку, начал рассказывать: — Страдальческим голосом спрашивал о вашем здоровье. Сказал, что заедет через пару часов проведать.
— И всё?
Гром вздохнул.
— Просил передать, что был на могиле Сабины, положил цветы…
— Мразь! — сжал руки в кулаки.
В этот день одиннадцать лет назад Сабина умерла. Её нашли задушенной неподалёку от института, в котором она училась. Не удалось найти ни свидетелей, ни отпечатков. Ничего.
Каждый год на протяжении одиннадцати лет в день её смерти вместе с Али приносил цветы на могилу Сабины. Вместе с ним вспоминали, какой она была. Одиннадцать долгих лет я потратил на поиски того, кто лишил жизни родного мне человека. Одиннадцать лет ждал отмщения. Символично, что именно сегодня этот день настал.
Тормознув у бара, еле вылез из машины. Боль от раны в животе нельзя было заглушить одними таблетками. Стиснув зубы, зашёл в бар. Мои псы приветствовали меня. Потрёпанные, но воодушевлённые. Рады были видеть меня. Те, которые был на складе Али в тот день, пристыженно повесили головы.
— Не тупите! Вины вашей тут нет! — сказал, наливая коньяк.
Выпили за моё здоровье и за то, что никто не помер. Потрещав со своими, приказал, чтобы притащили Терехова. Череп и Кила вели его как собаку — на поводке. Терехов выглядел потрёпанным. Зло сверкнул глазами, увидев меня.
— Как рука? Не болит? — спросил, вспоминая свой прошлый визит к нему.
Терехов зашёлся булькающим смехом. Было видно, что зол как чёрт.
— Нет, родной, всё зажило, — ответил, сплюнув на пол. Резко поменялся в лице, выдав: — Мне интересно одно: чего ты добивался последние полгода?! Почему сразу своих «братьев» не позвал, а крысил и гадил?! Я долго не нападал на тебя, хотя ты вёл себя, как… — Осёкся и кашлянул. — Думал, что угомонишься, так как не хотел столько крови лить…
Хотел ответить, но слух зацепили отдельные слова. Крысил?! Гадил полгода?! Он либо вконец сошёл с ума, либо так и не понял, что его тоже обманули.
Посмеялся, забавляясь ситуацией. Как всё ловко сыграно.
— Терехов, тебя я считал хитрее всех живых, а тебя развели! За базар ответишь позже, а сейчас слушай сюда — нас поимели обоих, и если бы мы выпустили друг другу кишки, то кое-кому это было бы только на руку.
Терехов задумался. Он в принципе не предполагал вариант подставы.
— А мой склад с оружием?! А кто срывал мои сделки, уводя клиентов?! Кто убивал моих людей?! — переходя на истеричный вопль, спрашивал он.
Нормально Али ему подставы устраивал. Ловко продумал свалить всё на меня.
— Не имею к этому отношения. Единственное, что сделал — прострелил твою руку и забрал старшего. Тот раз, когда мои парни подрались с твоими, не считается. Это была их личная инициатива.
Лицо Терехова вытянулось. Знал, что я не вру.
— Али?! — рявкнул он, сообразив. Я кивнул в ответ. — Но как?! Быть не может… Али дал мне послушать запись, на которой ты планируешь очередную подставу.
— Монтаж, — предположил я. Сразу вспомнил, что Али постоянно заводил разговор о Терехове и задавал много вопросов о нём. Выведывал каждую мелочь.
— А чего ты так ему доверился? Вроде я должен удивляться, ведь это мой друг оказался крысой! — гаркнул, доставая сигареты. Боль от раны в животе медленно разливалась по всему телу.
Терехов замотал головой, а затем попросил, чтобы и ему сигарету дали. Показал Черепу, чтобы поднёс зажигалку. Терехов жадно затянулся сигаретой и начал говорить:
— Али пришёл ко мне ещё несколько лет назад, когда я только начал вести дела. Сказал, что знает, как тут всё устроено и главная заноза в заднице среди местных шишек — это ты. Я не поверил сначала и сам пришёл к тебе договориться о сотрудничестве. Ты отказал, чем подтвердил слова Али. Тогда тот предложил убрать тебя. Заверил, что ты доверяешь ему, и он первым узнаёт обо всех твоих планах. Я на тот момент послал его, потому что не имел возможности вести войну против тебя. Али всё это время был рядом, капал на мозги по поводу тебя. Говорил, что ты или собираешься меня убрать, или облаву устроить…
