проникать и в неё саму.
— Не бойся, — прошептал он и пальцами провел по волосам на её затылке.
Она не боялась. По крайней мере, на это мгновение ушел весь страх. И падающего лифта, и тесного пространства, и мужской близости. На короткий миг безмятежности и темноты, где никто не увидит её слабости и желания оказаться в его объятьях. Даже она сама. Хотелось представить, что это всего лишь плод её воображения и как только включится свет, они окажутся на разных концах маленького помещения, а всё это было просто кошмаром и больной фантазией.
И свет включился. Андрей плавно разжал объятья и выпустил её, будто умел читать мысли и знал, как она не хотела явиться свету в таком виде. Вика отстранилась, не поднимая глаз на его лицо. Лифт медленно поднялся на небольшое расстояние и открыл двери. Андрей обернулся, а Вика подняла, наконец, взгляд. Перед ними на стене поблескивала металлическая цифра восемь.
— Мы были рядом, оказывается.
Андрей говорил это про их этаж, но в голове Вики эта фраза прозвучала совсем с другим смыслом. Они были рядом. И намного ближе, чем когда-либо. Меньше всего хотелось, чтобы он сейчас вдруг начал говорить какие-то успокоительные глупости вроде “ну вот видишь, всё обошлось, зря паниковала…”. Но Андрей не стал, он просто освободил проход и дал ей выйти на этаж и спокойно отойти к стене, где она молча устало прислонилась к стене.
— Иди домой, — Андрей вышел из лифта, немного прихрамывая, — тебе нужно отдохнуть. Станет легче.
Вика подняла на него недоверчивый взгляд. Откуда он может знать от чего ей плохо и станет ли когда-нибудь в её жизни что-то легче?
— Точно станет, — добавил он. — Я это знаю.
Он не стал больше её трогать или утешать, вместо этого он вынес из лифта все вещи и отнес к квартире. Когда Вика дошла до входной двери и отперла её, то ещё и занес внутрь. Без разговоров поставил всё у стены в прихожей, затем обернулся в дверях:
— Если будет нужно, просто приходи. Я не запираю дверь.
И ушел. Вика же мягко закрыла свою дверь. А она запирает.
Чтобы не выйти сейчас за ним.
— Ты сегодня такая молчаливая, — Дима протянул руку и мягко коснулся её пальцев, которыми Вика в задумчивости мяла салфетку, — всё нормально?
Он просто беспокоится за неё, да? Она вежливо улыбнулась в ответ:
— Да. Всё хорошо.
Они сидели возле большого окна в уютном ресторанчике в центре Москвы, недалеко от офиса, фоном играла тихая приятная музыка, за окном неслышно шли прохожие. Обед был вкусным, но аппетита не было, и Вика перебирала вилкой салат, не желая обижать своего спутника. Дима ей правда нравился, он был таким светлым и уютным, что находиться рядом с ним было легко и комфортно. Спокойно. Мягко.
— Хочешь десерт? — спросил он, разворачивая меню. Ему скорей всего было ужасно неловко или даже неприятно.
Он пригласил девушку на обед, почти свидание, но та нырнула в режим «ушла в себя — вернусь не скоро» и с трудом поддерживала беседу. Вика могла его понять, но не знала, что с собой делать. Надо взять себя в руки и не испортить то, что ещё даже не началось.
— Да, спасибо. Выбери мне что-нибудь, пожалуйста.
Дима улыбнулся в ответ, заказал какой-то шоколадный десерт и кофе, затем вновь обратился к Вике с заботой в голосе.
— Хочешь, я потом отвезу тебя домой?
— Не нужно, это очень далеко, — Вика засомневалась, что этот финал она хотела бы сегодня.
— Пожалуйста, не отказывайся. Мне было бы приятно поухаживать за тобой.
Как же сложно отказываться, практически невозможно. Она правда не хотела его обижать целой чередой сегодняшних разочарований. Это было так мучительно и невыносимо — разочаровывать людей. Может быть, именно эта черта вечно заводила Вику в жуткие тупики в её жизни.
— Хорошо.
Согласилась она в очередной раз.
Десерт оказался вкусным, а дорога домой очень долгой. Хоть Вика и старалась поддержать беседу, но получалось явно не очень хорошо. Дима вёл машину ровно и аккуратно, будто вез хрустальную вазу, а не девушку, которая последние недели подавала крайне противоречивые сигналы.
Когда они прибыли по адресу в уже привычный глухой уголок Новой Москвы, Дима вышел из машины и галантно открыл Виктории дверь, подал руку и помог выбраться. Но не сразу отпустил её пальцы, а замер на мгновение, поднес их к губам и легонько поцеловал.
— Мне было приятно провести с тобой время, и я очень хотел бы повторить.
Надежда умирает последней, так говорят? Вика тоже хотела бы провести с ним еще время, а ещё хотела бы, чтобы последние лет пят её жизни не случались, а сразу возник бы этот Дима, и всё было бы мягко и комфортно, а не тот кавардак, что ждал её, как только она закроет дверь. В квартире, в голове, в сердце.
— Мне тоже, — неопределенно ответила она и вдруг поцеловала его в щеку в знак благодарности за терпение.
Дима удивился, но виду почти не подал. Лишь немного просиял во взгляде. Проводил её до двери подъезда, но дальше не пошёл, решив не искушать судьбу. Стоя в открытой двери, Вика махнула рукой на прощание, когда серебристая Шкода Димы развернулась и уехала в сторону шоссе.
В лифте было очень ярко от слепящего света, будто бы кто-то заменил в нём лампочку после вчерашнего отключения света. Или это было игрой её фантазии. Может быть, это просто контраст с непроглядной темнотой?
На этаже снова пахло краской, и Вика внезапно вспомнила слова Андрея о том, что он жил в одном спальнике два месяца. А теперь он продолжает ремонт в своей квартире. Если он и вправду понимал, что с ней происходит, значит, он тоже пережил что-то подобное. Означает ли это, что и у неё есть шанс привести в порядок свою жизнь? Или это только начало того пути, по которому он уже прошёл и теперь может спокойно заняться постройкой нового будущего.
Неужели она просто тянется к подобному?
Как сказала Маша, Андрей сам ходячая бомба с часовым механизмом, как и Вика, и от него нужно держаться подальше. Так почему она ищет причину, чтобы войти в ту дверь, которая, оказывается, никогда не заперта?
Вика вошла в свою квартиру и сразу же открыла окна, внутри было ужасно жарко от солнца, уверенно дожаривавшего убогую незаконченную обстановку жилища. Свежий воздух мало помогал, потому что больше напоминал ветерок из духовки
