- Нет никаких заклинаний. Для вас они монстры. А мы с ними одно единое духовное целое. Мы любим и уважаем своих предков, и они любят и оберегают нас, как своих детей. Мы понимаем друг друга без слов, потому что они в нас, а мы в них. Поэтому я сегодня беспрепятственно проник в пещеру за гробницей и взял всё, что мне было нужно. Не было никакой реакции покойных, ни звука, ни дымка, ни какого – либо другого знака недовольства. Значит, они согласны с моим решением. Я ответил на ваш вопрос?
- Да, всё понятно. И ещё один вопрос, чисто технический. Не было ли каких – либо происшествий на заводе? Никто не проникал внутрь на территорию?
У меня не так много людей, чтобы наглухо перекрыть весь периметр предприятия. Караульная служба неслась, обходы производились. Но стопроцентную гарантию никто дать не сможет. Тем более что во многих местах забор полуразрушен. Но, думаю, что особых опасений возникать не должно. Нас будут сопровождать двадцать вооружённых профессионалов. Мне кажется этого достаточно, чтобы отразить любое нападение каких – то уличных бандитов.
Я промолчал, стараясь не нагнетать напряжение в ситуации, и не портить взаимоотношений с ротмистром, хотя, зная «отмороженность» Земелина и увидев фантастические возможности Михалёва, не был полностью уверен в словах Бармина.
Во время нашего разговора, в комнату вошли Алексей с Ларисой. Теперь все были в сборе, и поэтому вскоре мы отправились к порталу.
Глава 2
Военные, гулко стуча сапогами по паркету, подхватили мешок с золотом и вынесли его из кабинета. Вслед за ними вышли и мы. Каппелевцы уже сидели в кузове, стоящего у крыльца, грузовика. Были видны только серые фуражки с кокардами и стволы, уже более современных, карабинов СКС со сложенными под ними блестящими штык – ножами.
Наша же, «разношёрстная» компания, во главе с ротмистром, разместилась в, стоящем поодаль, микроавтобусе. Дорога до завода на машинах заняла совсем немного времени. Около главных ворот предприятия автомобили остановились. Бармин подошёл к караульному. После короткого обмена приветствиями, тот пошёл их открывать. Зелёные створы медленно и натужно раздвинулись, и мы проехали вглубь объекта. Возле цеха мы вновь остановились и белогвардейцы «посыпались» из грузовика на землю.
Огромный проём, открытых настежь ворот, чернел как вход в огромный, заброшенный склеп, весь обветшалый и насквозь пропахший мертвечиной. Жуть навевали, болтающиеся всюду, клочья каких – то проводов, торчащие куски арматурин и тягостный, тоскливо – плачущий звук, раскачивающихся из стороны в сторону, подвесных ламп с металлическим абажуром без единой целой лампочки внутри. Как надгробия возвышались внутри цеха остовы навсегда умерших станков. Ощущение кладбищенской ирреальности дополнялось трупами десятков крыс, во множестве разбросанных вокруг.
прижалась к моему плечу. Все остальные тоже замолчали и старались держаться ближе друг к другу. Только ротмистр и его сотоварищи, казалось, не обращали ни на что внимания. Офицеры построились в каре, в центре которого находились гражданские и те из военных, кто нёс мешок с золотом. Прозвучала команда и вся эта процессия, ощетинившись, как ёж, стволами карабинов с приведёнными в боевое положение штыками, двинулась во чрево этого огромного каменного чудища, лежащего перед нами.
Внутри цеха было сумрачно. Дневной свет с трудом пробивался сквозь закопчённые прямоугольники окон под самым потолком. Некоторые из них были заколочены фанерой или картоном, другие, наоборот, зияли провалами выбитых стёкол, осколки которых торчали в полусгнивших рамах как зубы невиданных, плотоядных хищников. Иногда раздавалось, неожиданное в тишине, хлопанье голубиных крыльев, обладатели которых, как стервятники, кружили под крышей, над мёртвой территорией, отчуждённой ото всех миров, сходящейся в этой точке преломления пространств.
В цехе было три похода, идущих среди станков, по всей длине помещения, один посередине и два вдоль стен. Идти решено было по центральному проходу. Он был наиболее широким, а в случае нападения давал возможность не быть прижатыми к стене. Нервы у всех были натянуты, все органы чувств обострены до предела. И всё – таки выстрелы прогремели неожиданно. Я увидел, как засверкали за чёрными громадами станин вспышки смертельных огоньков. Грохот заполнил всё вокруг, многократно отражённый и усиленный эхом от стен и высокого потолка гигантского помещения. Сразу несколько бойцов из нашего окружения упали. Воздух наполнился криками и стонами. Я схватил Ирину в «охапку» и повалил её на бетонный пол. Максаков и его друзья присели на корточки. И только, Борис Васильевич стоял посереди этой смертельной вакханалии и растерянно оглядывался по сторонам.
- Атакуем вправо! – Раздался громкий и властный приказ ротмистра. - Прикройте гражданских!
Приказ был мгновенно выполнен. Все бойцы развернулись и бросились в штыковую атаку в сторону правого ряда станков. Несколько офицеров, буквально прикладами и «под руки», загнали нас за какой – то металлический бункер. Особенно досталось Ирининому отцу, которого безусый прапорщик мощнейшим ударом в спину втолкнул под укрытие железа. Было хорошо видно, как белогвардейцы убивали бандитов. Кого – то, с хрустом ломающихся костей, рвали штыком, другие падали, от настигшей их пули. Этот бой закончился быстро. Наступила тишина, прерываемая, хриплым от напряжения, дыханием бойцов. Посередине прохода лежали три мёртвых офицера. Неподалёку от меня, за соседним верстаком, штабс – капитан перевязывал себе окровавленную руку бинтом из индивидуального пакета, активно помогая себе при этом зубами. Чуть далее навзничь лежал один из нападавших. Лохмотья чёрной кожаной куртки задрались на лицо. На месте живота было красное месиво, с булькающими пузырьками воздуха, выходившими из порванного, как грелка, тела. Некоторое время он, видимо, ещё был жив, но потом шумно выдохнул, вытянулся и навсегда замер. Рука с грязной татуировкой сползла на пол.
Пригибаясь, к нам перебежал ротмистр. Тут же над его головой, с противным звуком, срикошетила пуля.
- Ну, что? Все живы? Никого не задело? Это хорошо. Ребят жалко. Сразу столько положили. Но, ведь стреляли, гады, в упор. Повезло, что они без автоматов и пулемётов. У нас трое убиты и двое ранены.
- Сколько «головорезов» уничтожили? Я так понимаю, пленных не брали? – Спросил я, лишь бы только спросить. Крупная дрожь от нервного стресса и близости настоящей смерти потряхивала
