бы только мы и больше никто не был нужен. Ты бы хотела, чтобы мир внезапно опустел и остались только мы?
Я задумываюсь.
– А как же родные, они тоже не нужны? А твоя мама, ты с ней видишься?
– Нет.
– Почему?
– Ей это и в детстве не особо было нужно, а теперь и подавно. Деньги от меня она получает, а видеть не обязательно.
– Я думаю, ты заблуждаешься. Может, тебе с ней поговорить? Разве может мать не желать видеть своего ребёнка?
– Может. Моего рождения она не хотела. Я стал неприятным сюрпризом и всегда оставался обузой. Она постоянно это повторяла и даже ничего не пыталась сделать, хоть и знала, что её второй муж всегда, когда напивался, избивал меня. Я из дома несколько раз убегал из-за него, а потом учился в интернате, пока они не развелись. Так что...
Роб замолкает, а я теснее прижимаюсь к нему. Я чувствую, что его боль не исчезла и жила с ним все годы. В этот момент мне хочется забрать её себе, освободить его, но я не знаю, что сделать или сказать и только крепче его обнимаю.
Он благодарно гладит меня по плечу.
– Знаешь, – тихо говорит он, – неполная семья или чужой мужик вместо отца – это хреново. Я ещё тогда решил, если у меня будут дети, я их никогда не брошу, что бы ни случилось, как бы ни повернулось.
Мы обнимаемся и долго целуемся в свете лучей, освещающих фонтан Треви, и мне кажется, счастье – это именно то, что я сейчас ощущаю.
* * *
Когда мы уже сидим в самолёте Роб поворачивается ко мне:
– Не жалеешь, что полетела со мной?
Я ничего не отвечаю и только смотрю в его чудесные карамельные глаза. Стюардесса просит выключить мобильные устройства и мы тянемся за своими телефонами. Я замечаю непрочитанное сообщение от Кати и открываю его:
«Пожалуйста, держись от Роба подальше! Алиса, это ОЧЕНЬ СЕРЬЁЗНО!»
Что за глупость, что за бред... Когда самолёт приземляется, я первым делом включаю телефон и украдкой проверяю, нет ли новых сообщений. Ничего. Мы едем на стоянку, где стоит машина Роба и пересаживаемся в неё.
Я успеваю написать несколько сообщений Кате, но она их даже ещё не прочитала. Ну да, за окном ночь, почти утро.
– С кем ты там переписываешься ночью? – спрашивает Роб, повернувшись ко мне.
Я застываю, будто поймана за чем-то постыдным. Хорошо, что сейчас темно, иначе моё лицо обязательно меня бы выдало.
– Да Катя, – пытаюсь говорить обычным голосом, но чувствую, как неестественно это выглядит. – написала мне ещё вечером и не отвечает.
– Так спит, наверное.
– Да, просто... Какое-то тревожное сообщение прислала...
– Что написала? – он всматривается в моё лицо и мне кажется, он видит меня насквозь.
Что, что ответить? Быстро!
– Да... – неопределённо машу я рукой и отворачиваюсь к окну. – Там у неё с Реутовым что-то не то... Ну, у них вроде отношения...
– Расскажешь?
– Не, не буду тебе голову морочить.
– Ладно. Просто знай, мне ты можешь рассказывать абсолютно всё.
Я киваю.
* * *
Роб привозит меня в мою квартиру, а сам уезжает к себе. Пару часов мне удаётся поспать, а потом приходится вставать. День у меня сегодня будет загруженный.
За суматохой обычных утренних дел и сборами на работу, мысли о Катином предупреждении тускнеют и уходят на второй план. Но, когда она наконец в ответ на все мои “что” и “почему” пишет, что это не телефонный разговор и предлагает встретиться после работы в нашем кафе, я снова оказываюсь охваченной неприятным беспокойством.
В школе меня захватывает работа, и я с головой в неё погружаюсь, забывая обо всём другом. Но странное безотчётное чувство грустной тревоги не покидает меня весь день. После работы я со всех ног бегу на встречу с Катей и прибегаю в кафе раньше её.
Богатый аромат кофе и свежей выпечки, обычно сводящий меня с ума, сегодня кажется блёклым и ненатуральным. Я заказываю кофе, делаю маленький глоток и отставляю чашку. Не то... Время тянется дольше обычного, и я забрасываю Катю сообщениями типа “ну ты где?”. Наконец, она появляется.
– Блин, Катька, чего так долго! Мне уже уходить скоро надо, сейчас Роб за мной приедет.
– Привет. Ну ты как, всё нормально у тебя? – спрашивает она встревожено и опускается за столик напротив меня.
– Да отлично просто. Если честно, никогда так хорошо не было.
– Точно? Ты от меня ничего не скрывай, пожалуйста, потому что вопрос очень серьёзный.
– Да не тяни ты уже, с чего весь этот шухер, “нетелефонный разговор” и “держись подальше”?
– Короче, – Катя делает заговорщицкое лицо. – Вчера Саша привёл меня в свой офис.
– Какой офис, он же мент вроде?
– Блин, ну да, на работу к себе, в контору, в офис, как сказать-то?
– В воскресенье?
– Да они там вообще нон-стоп впахивают. Он сегодня в командировку улетел в Хабаровск, надо было на работу зайти.
Катя отхлёбывает из моей чашки кофе и делает недовольное лицо:
– Холодный. Сейчас, закажу себе капучино. Да знаю-знаю, его только утром пьют, но мне по барабану, я не такая, как...
– Катя, причём здесь капучино! – перебиваю я. – Говори давай про Роба.
– Так я про него и говорю. Ну и вот...
Катя не договаривает и лицо её внезапно меняется. За один миг на нём происходит череда изменений. Сначала из увлечённого и азартного оно становится обескураженно-испуганным и тут же превращается в приветливо-дружелюбное.
– Я присяду к вам, не возражаете? Привет.
– Мы же ещё только через полчаса договаривались.
– Ну прости, не было пробок, и я раньше домчался. Что же мне, обратно уезжать?
Роб совершенно спокоен и даже приветлив. Он смотрит на Катю.
– Ты может познакомишь меня со своей подругой, а то как-то неловко. Вроде уже знаем друг друга, но так пока и не представлены.
– Очень приятно, я Катя, – широко улыбается Катя.
– А я Роберт, для друзей просто Роб. Мне тоже очень приятно наконец познакомиться.
Повисает неловкая пауза.
– Надеюсь, я не помешал? – спрашивает Роб.
– Нет-нет, нечему мешать было – говорит Катя, глядя на него
