верилось, что, преодолев недопонимания между нами, состоящие из вечных препирательств, приобретем гармонию в общении, почувствуем что-то большее к друг другу.
— Ника? — послышалось позади нас, обрывая приятные мои ощущения и мысли.
Голос, который я бы узнала среди тысяч голосов, принадлежал Наташе. Она со своим вездесущим носом нарочно сделала акцент на косвенном удивлении при виде меня в этой местности. Ага, как будто виделись давно, а не вчера.
— Синицина? — и я поначалу далась диву.
— Какие люди, — она подошла к нам ближе, а точнее вплотную.
Не стесняясь, разглядывала Новикова с особым для себя интересом. Меня заколотило так, что дрожь передалась Алексу. Он тотчас же обнял за плечи, как если бы хотел защитить свою Клубнику от неприятностей.
— А я ведь догадывалась, что у тебя кто-то появился, Ника. И кто же этот красавчик? Я Натали.
Никто из нас и бровью не повёл на её приветствие, но она рискнула протянуть ладонь Алексу. Все, что он сделал — едва заметно кивнул головой, не произнося ни слова.
— Ну, ладно, — пожала она плечами, опуская руку.
— Я смотрю, у тебя тоже кто-то появился, — сказала ей, метнув взгляд в сторону поблескивающего на пальчик камушка. Не удержалась, а надо было просто не обращать внимания, что было очень сложным для меня.
— Ты про Славика? Мы просто друзья, тебе ли не знать?
Славик.
На воре и шапка горит. Тьфу.
Наташа выдавила хитрый оскал, а мне захотелось ей врезать. Впервые она так нагло врала, претворяясь его подругой, да и моей тоже.
Все потихоньку сходилось. С Ковалевым они не были друзьями. Она просто умело и без особых усилий увела его у меня из-под носа в нужный для себя момент.
Одновременный совместный отдых на Мальдивах был тому главным доказательством и побрякушка на пальце. Стоило плюнуть с высокой колокольни на Синицыну и её нового испеченного, моего же бывшего, как внутренности тормошила несправедливость наряду с откровенным обманом когда-то близких для меня людей.
— Можешь передать своему Славику, чтобы катился к черту, — меня обуяла такая злость, что последние слова отчеканились само собой.
— Зря ты так. Славик рад за тебя, да и я приятно удивлена, что из грязи в князи… — очень искренне прозвучала ее зависть.
Взглядом недобрым прошлась по мне лишний раз. Я не узнавала ее, свою некогда подругу, которой доверяла, с которой делилась всем сокровенным. А оно вон как вышло.
— Надеюсь, ты вдоволь потешила свое эго?
— Ника, Ника, вспыльчивость твоя всегда мешала тебе здраво мыслить, — ответила она, скалясь на то, что задела меня за живое.
— Однако здесь ты в гостях и веди себя соответствующе, иначе…
— Что?
— Сделайте оба, пожалуйста, одолжение, не появляйтесь на моем показе…
— На твоем? — акцентировала на последнем слове змеюка. — Дорогая, это будет весьма трудно, ведь Ковалев находится здесь по своему желанию, как и я. Присутствовать на показах, чтобы потом обсудить их в свете новых событий, никто не имеет право нам запретить.
— Или заранее разнюхать все об идеи конкурентов, чтобы выгодно продать ее, — вдруг вклинился в разговор Новиков.
— Что?
Мы обе непонимающе смотрели на Алекса, который мастерски умел сбивать с толку и переводить стрелки.
— Я спрашиваю: как поживает ваша собачка? — внезапно он задал вопрос глухой Наташе.
— К-какая собачка? — не поняла Синицына, но не удержалась от того, чтобы поправить рукой свои крашенные черные локоны. Конечно, на нее ведь обратили внимание.
— Та, которая везде гадит, — продолжал Алекс в свойственной ему манере.
Брюнетка непонимающе сделала брови домиком, пока я душилась от хохота. Ещё немного иронии от Алекса, и я бы не выдержала — лопнула как мыльный пузырь.
— Передайте своему спутнику, что выгуливать сучку необходимо в положенном для этого месте, — не унимался мой босс, и, как показало время, самый лучший из всех начальников.
Я таки прыснула со смеху, когда Новиков продолжал строить из себя вполне серьезного и несокрушимого, после чего, не выдержав фирменных его насмешек, Синицыну унесло струей воздуха в неизвестном направлении.
Однако последнее слово, которое оставила за собой ехидна, неприятно ужалило меня. Как-то фальшиво она пожелала удачи, уверенная в том, что мне она очень пригодится.
Следовательно, нам стоило опасаться нечто непредвиденного?
Алекс
Я совсем не помнил, когда в последний раз меня трясло, словно тонкий дрожащий листик на ветру, как сейчас. От волнения мурашки набегали толпами и без предупреждения. Ладони потели, сердце активно барабанило, сбиваясь с ритма, голова кружилась, вызывая во мне опасения того, что я мог поддаться психическому заболеванию.
Сплюнул три раза. Кажется, подобным не страдал. Теперь я был болен другим, а точнее другой… Чего никак не отрицал. В первую очередь не обманывал себя, соглашаясь с тем, что влип с Никой по полной.
Показ смотрелся просто очумело. Идеи с ягодами тонко и чувственно дополняли ещё вчерашние эскизы и наброски на бумаге, а сегодня — воплотили мечту Клубковой в жизнь. С огромной радостью и распирающей грудь гордостью я наблюдал великолепное действие, о котором никогда не думал и исключал возможность когда-нибудь увлекаться подобным. Приходилось держать себя в руках, чтобы от обуявшей меня с головы до пят эйфории, не испортить праздник красоты и материи, как выражался Ранимый.
Навредить показу явно не входило в мои планы, но был тот, кто старательно этим занимался на протяжении последних двух дней перед нашей презентацией. Можно было к гадалке не ходить, чтобы определить доброжелателя, но доказательств против Синицыной, пока не обнаружилось.
Ее подружка прямо-таки накаркала ряд неудач на показе, который длился уже около часа. Сначала кто-то испортил краской картины, служившие декорациями задника. Пришлось в срочном порядке восстанавливать, а кое-какие работы заменять выставочными, ведь все, что было использовано для украшения нашего выхода, имелось в собственности Алисы в единственном экземпляре.
Один из нарядов, завершающий демонстрацию коллекции, висел себе на вешалке в отдельном для этого помещении, а затем бесследно исчез. Две модели отравились непонятно чем, поскольку толком ничего не ели накануне. В итоге, количество выходов могло сократиться, чего никак нельзя было допустить.
«— Алекс, все кончено, я провалила показ и выставила «Диамант» в самом худшем свете. Григорьев убьёт меня.
Ника выглядела такой подавленной за пару часов до наступления ответственного момента. Едва держалась от того, чтобы не заплакать. Ещё немного, и я бы сам превратился в омлет на скисшем молоке. А ведь зачем-то сюда приехал? Не только, чтобы дряхлеть и вянуть вот как сейчас, и не позволять заниматься тем же Нике.
Я же босс. Решать вопросы, разглаживать
