Егор. Знаю.
Впервые за долгое время я уснула, испытывая счастье.
Катька ожила, теперь я могу успокоиться.
Ей стало намного лучше с появлением Егора. Я долго размышляла насчет этого — как же так получилось, что незнакомый мужчина настолько повлиял на мою дочь? Почему я — мать — не смогла помочь? Ответ нашелся: Катя разочаровалась в отце, но она знала что такое отец и отец был ей нужен в тот период. Но не Виктор, а его противоположность. И Катя выбрала Егора.
Однако, окончательное избавление дочери от страхов — дело рук самого Виктора. Их примирение и, нужно признать, подход самого Виктора. Он нашел в себе силы извиниться перед ребенком, а взрослые часто считают что дети недостойны того, чтобы перед ними каяться. А Катя нашла в себе милосердие простить.
— Мам, ты точно с нами не поедешь?
— Прости, котик.
— В прошлый раз тоже не была, — надулся ребенок. — Если поедешь, посмотришь как Игорь меня тренирует. Он и тебя научит в баскетбол играть. Поехали с нами!
— Во-первых, не Игорь, а дядя Игорь. А во-вторых, — я поправила шапку на дочке, чтобы закрывала уши, — я как-нибудь проживу без баскетбола. Проживу тяжело, возможно, буду в подушку рыдать что не умею мяч бросать в корзину, но как-нибудь я справлюсь.
— Ты как обычно, мам, — расфырчалась Котя.
— Езжайте уже. Баскетболистка моя, — хихикнула, не удержавшись. — Метр с кепкой в большом спорте.
— Вот увидишь, я… я… — Катя возмущенно воздела руки, не в силах подобрать определение своей будущей крутости в баскетболе.
Подсказал Егор:
— Мама увидит и поймет, что зря подшучивала.
— Да! — топнула ногой Катя и побежала к машине.
— Может, отложишь поездку в старый дом?
— Зачем? Егор, тебе не стоит ездить со мной в квартиру где я жила с другим.
— Тебе тоже, — упрямо заявил он.
— Мне — стоит. Там много фотографий сохранилось, а еще бесценные для меня вещи: Катькин конверт, прядь волос, пинетки, ложечка, распашонка. Я не хочу оставлять это. Виктор, как бы ни любил Катю, ценит только фотографии и видео, но не вещи. А я не переживу если он избавится от всего этого как от хлама.
— Но я…
— Тебе со мной не нужно, Егор, — покачала я головой. — Я заберу ценности и попрощаюсь со своим прошлым. Сама. При тебе, прости, будет не то. Не обижайся, — я привстала на носочках и потянулась к его сжатым губам.
После поцелуя Егор смягчился, кивнул и пошел к машине. Я дождалась пока его машина отъедет, оделась и тоже села за руль, чтобы поехать к дому, в котором любила каждую деталь. Где каждая мелочь была заботливо выбрана мной. К дому, в котором я прожила долгие годы и где была очень счастлива.
Время рабочее. Виктор должен быть в своём офисе, но я почему-то чувствую что он сейчас дома. Сама не могу понять, откуда во мне это знание, оно просто есть.
Въехала в ворота жилого комплекса. При взгляде на дом нет боли. Горечь есть, а боли нет. Даже обиды уже нет, как и стенаний что я отдала Виктору столько лет, а он предал. Да, отдала, но я больше не жалею об отданных годах. Не только из-за Кати, а вообще: я любила и была любима, а значит всё было не зря.
И всё же, несмотря на мой позитивный и ностальгический настрой я выдохнула с облегчением, не встретив Наташу. Ни на парковке, ни в подъезде, ни у двери моей бывшей квартиры. Её я бы точно не хотела видеть.
А Виктор дома, предчувствие не обмануло.
Мы встретились с ним глазами, и столько я увидела в нём надежды, Господи! От этого невыносимо захотелось сбежать — Витя решил что я вернулась. Пусть, всего на секунду, но он поверил. А затем все понял.
— Привет, Вить. Ты один?
— Да. Ты за вещами?
— Да.
— Это обязательно? У нас есть срок на примирение, быстро нас не разведут.
— Вить… это конец. Всё. Прости.
Бывший муж кивнул, пропустил меня в гостиную, и вошел следом за мной. Здесь стоит старая стенка, мы её на развале покупали и реставрировали. В ней хранится множество памятных вещей.
— Скажешь, если захочешь что-то оставить себе.
— Катькину первую шапку, — хрипло проговорил Виктор. — Ту, желтую, с ушками. Я оставлю её. Она размером с половину моей ладони. До сих пор удивляюсь, Насть, какой маленькой родилась наша малышка.
— Не такой уж она была маленькой, — я опустилась на колени рядом с приготовленной сумкой и принялась за сборы.
— Она была крошечной, — заспорил Виктор. — Когда я Катю на руки взял в первый раз… ты помнишь?
Помню. Виктор плакал тогда в первый и последний раз в жизни.
— А какие у неё были пальчики!
— Мы столько раз их пересчитывали с тобой, — вспомнила я те трудные но волшебные дни, когда нас было уже не двое, а трое. — И ночами не спали. Я боялась что Катя перестанет дышать, начиталась в сети про внезапные детские смерти и тебя накрутила.
— В итоге стояли у её кроватки как часовые.
— Вить, не нужно, — выдохнула я. — Я же не отбираю у тебя Катю, зачем ты вспоминаешь о ней как о потере? Катя слишком взрослая чтобы забыть тебя и назвать отцом другого. Ты всегда будешь в её жизни. Кстати, — я обернулась, — как ты наладил с ней отношения? Долго извинялся?
Виктор опустился на пол, сел неподалеку от меня. Улыбается грустно.
— Нет, Насть. Не долго. Я попросил прощения, а Катя высказала мне свои «зачем» и «почему». Я ответил правду.
— Ту же правду что и мне? Про возраст, про то что тяжело осознавать что я — та, с кем ты будешь до конца жизни и никого больше не попробуешь?
— Нет. Настоящую правду. Я ответил что не знаю почему я поступил так как поступил, но жалею об этом больше всего на свете.
— А Катька что?
— А Катя сказала что я глупый, но она меня любит.
Я вернулась к сборам. С памятными вещами закончено, теперь очередь одежды и обуви, но сначала нужно собрать картонные коробки, в которые всё это будет
