Ознакомительная версия.
– Да просто в нашем магазине он был самым дорогим. Следовательно, самым вкусным.
Саша тихо захихикала. Похоже, что и Юрий выбирал торт именно по этому признаку: раз дорогой, значит, вкусный.
Павел ел чинно, не спеша, но видно было, что он изрядный сладкоежка. Без зазрения совести слопав половину принесенного торта, наконец успокоено отвалился от стола и вопросительно пробормотал:
– А когда последует мораль?
Хозяйка посмотрела на него с недоумением:
– Какая мораль?
– О моем недостойном образе жизни.
Бросив на него умудренный взгляд, Саша ехидно сказала:
– Вам сначала придется мне об этом своем знаменитом образе жизни рассказать, а уже потом я буду делать выводы, тратить на вас мое драгоценное время или нет.
Это прозвучало с такой нешуточной угрозой, что он немедля выпрямился на стуле и, как примерный пай-мальчик, сложил руки на коленях. Поняв, что выводы из его образа жизни могут быть сделаны вовсе не те, что ему хочется, постарался перевести разговор на нейтральную тему:
– А давайте в кино сходим. Или театр. Или ресторан.
Она кивнула на сидящую за столом дочку и просто сказала:
– Я без нее никуда не хожу.
Павел обрадовался уже тому, что в ее словах не прозвучал отказ, и предложил:
– А если няньку нанять?
– Я не доверяю нянькам. Да и оставлять ее ни с кем чужим не хочу.
Напрягшись, он вдруг выпалил:
– Тогда мы в эту субботу все вместе пойдем в кукольный театр! Я билеты куплю!
Саша невольно засмеялась – так жертвенно прозвучал его голос.
В субботу они действительно сидели в кукольном театре, причем на последнем ряду, откуда Анюте почти ничего не было видно. Павел сконфуженно оправдывался:
– Я подумал, что детям за мной будет плохо видно, и купил места самые безопасные.
Саша посмотрела вперед, где было полно свободных мест. Она уже приглядела пару свободных кресел в пятом ряду, когда Павел наклонился на уровень Анюты, убедился, что она видит только спину сидевшей перед ними дылды, и посадил на плечо, чем вызвал ее настоящий восторг.
Девочка восхищенно озиралась, пораженная открывшимся обзором. Тут свет погас, и началась «Красная шапочка». Анюта несколько раз видела этот мультик и вместе с мамой читала книжку, но сама атмосфера зрительного зала внушала ей такое удовольствие, что она замерла, и всё получасовое отделение провела, вытянувшись, как тушканчик на косогоре.
В конце отделения после громких аплодисментов Саша спросила у потиравшего плечо спутника:
– Здорово больно?
Он повернулся к ней.
– Да вовсе не больно, затекло немного, но это ерунда. И спектакль мне понравился, я-то ожидал какую-нибудь нравоучительную тягомотину, а тут даже посмеяться иногда можно.
Они пошли в буфет, где Павел без очереди через головы детей умудрился купить три порции мороженого, на что Саша строго его пожурила:
– Какой вы пример показываете детям?
Разрывая зубами твердую обертку, он с трудом промямлил:
– Хороший. Называется: не зевай!
Она снова посмеялась, и они вернулись в зал.
После спектакля побежали на автобус, вымокнув под дождем до нитки. В автобусе, усадив Анюту себе на колени, Павел покаянно признался:
– Вот никогда не понимал, зачем иметь такую обузу, как машина. Но теперь понимаю. Придется покупать. Правда, у меня еще и прав нету.
И покосился на спутницу, ожидая поощрения, ведь старался он исключительно для нее, но Саша, сочтя, что это не ее проблемы, просто отвернулась от него к окну. Приехав домой, попробовала было отправить гостя восвояси, но он предъявил промокшую насквозь куртку и пообещал непременно заболеть пневмонией, если ему придется ехать через весь город на ледяном ветру. Пришлось его оставить, ведь не могла же она взять на свою душу такой грех.
Блаженно греясь в теплой комнате, Павел непринужденно валялся на ковре вместе с Анютой, пел детские песенки, из которых помнил лишь мелодии, да и те плохо, и с удивлением понимал, что такое бездарное с точки зрения нормального мужика времяпровождение ему нравится. В доме стояла ласковая атмосфера покоя, почти блаженства, и он подумал, что вполне мог бы проваляться вот так всю свою жизнь и ничего больше не захотеть.
Вечером он наконец ушел, добившись обещания новой встречи, а Саша, лежа в одиночестве на большой супружеской постели, вяло размышляла о том, что, если бы таким был Юрий, ей больше нечего было желать.
В воскресенье она с дочкой отправилась к матери. Денек был отменный, прямо как у Пушкина в стихотворении «Октябрь уж наступил…». Солнце, нежное и неяркое, мягко освещало землю, изредка пуская белесых зайчиков от проезжающих мимо машин, и деревья, почти сбросившие листву, отражались в лужах причудливым кружевом.
Подходя к квартире, они еще издалека почувствовали восхитительный запах пирожков и шанежек. Александра улыбнулась: мама, как обычно, решила их побаловать.
На старой двери стоял новый глазок. Саша удивилась: мать всегда считала достаточным заурядное: «Кто там»? Спросила у матери о причине нововведения, и услышала на редкость странный ответ:
– Это телескопический глазок, чтобы снаружи не было видно, смотрит кто-то в него изнутри или нет.
Удивленная дочь попыталась получить разъяснение, но мать метнулась на кухню, якобы к подгорающим пирожкам. Уселись за стол, и Сашу поразила непривычная нервозность матери. Она была бледна и при каждом шорохе испуганно оглядывалась.
Не выдержавшая этой ненормальности Саша спросила:
– Да что с тобой, мама? Может, в квартиру пытались проникнуть воры?
Наталья Владимировна как-то необычно хихикнула:
– Воры? Нет, воры не пытались.
Тут зазвонил телефон. Обрадованная Анюта кинулась к нему, чтобы помочь медлительным взрослым, но тут бабуля истошно завопила:
– Нет! Не трогай трубку!
Все замерли, не понимая, из-за чего такой шум, а Наталья Владимировна на цыпочках подошла к телефону, посмотрела на дисплей, на котором высветился номер звонившего, и так же на цыпочках отошла обратно. Телефон надрывался минут десять, во время которых они молча смотрели друг на друга.
Саша в полнейшем недоумении протянула к матери руки:
– Мама, тебя что, шантажировать кто-то пытается?
Хозяйка мрачно заявила:
– Почти что. Но не в том смысле, что ты думаешь. Ну да не бери в голову!
Понимая, что мама с ней своими проблемами делиться ни за что не будет, Саша только досадливо передернула плечами. Они снова сели за стол и принялись за первую порцию свежевынутых из печи шанежек, восхитительных, хрустящих, из нежнейшего теста и сладковатого, со сливочным привкусом картофельным пюре.
Не успели съесть по одной, как раздался громкий, на редкость беспардонный звонок в дверь. Внучка, уже наученная осмотрительности неприличным бабушкиным воплем, вопросительно посмотрела на нее. Дочь – тоже. Наталья Владимировна всё так же на цыпочках, как будто выполняя одной ей знакомый, до мельчайших нюансов разработанный ритуал, прокралась в прихожую и заглянула в свой телескопический глазок. Потом так же по-шпионски возвратилась и прошептала:
Ознакомительная версия.
