и поправила на Крис шапку. А потом невесомо коснулась пальцами шрама.
— Ты будешь их убирать?
Кристина покачала головой. Отрицательно. Она рассказала Лене о пожаре — его последствия было невозможно скрыть, они были у нее в том числе и на лице. И про Веронику тоже рассказала. Только про Марка — умолчала. Про него она пока не могла.
— Почему?
— Я нравлюсь себе такой. Меня перестали оценивать только по внешности. А ты что, не будешь меня любить, если я не уберу шрамы?
Собственный вопрос, его прямота обескуражили Кристину. Лена резко подалась вперед и обняла ее сильно, почти по-мужски крепко.
— Никто не будет тебя любить так, как я, девочка моя, — произнесла она хрипло. — Но не наказывай себя за чужие грехи.
Об этих словах Крис думала весь остаток дня. Думала, лежа в постели. Еще думала, когда пришло сообщение от Марка.
* * *
— У тебя в офисе очень вкусный кофе.
— Спасибо, я передам Паоле.
— Передай ей большое спасибо.
— Имей в виду, она крайне ветреная и влюбчивая особа!
Марк рассмеялся.
— Я переживу.
Какое-то время они пили кофе молча. Точнее, кофе молча пил Марк. А сидящая напротив Лола его пристально и не таясь изучала.
— Каков будет твой вердикт? — Марк первым не выдержал этого инквизиторского взгляда.
— Ты вполне пригоден для подиума. Но интересует тебя, я полагаю, не это.
— Не это, — со вздохом согласился Марк. — Я только не знаю, с чего начать. И как объяснить.
— Давай я облегчу тебе задачу, — Лола встала и начала ходить по кабинету. — Я знаю про тебя и Крис.
— Что именно? — осторожно уточнил Марк.
— Например, то, что Кристина тебя любит. А ты ее — нет.
Марк почувствовал, что еще немного — и он покраснеет. От чувства неловкости. Или от стыда. Или еще от чего-то. Только этого не хватало. Будто это сможет как-то помочь.
— Это не так. Я Кристину люблю.
Теперь взгляд Лолы стал инквизиторским по-настоящему.
— А почему Кристина не в курсе об этом прекрасном факте?
— Потому что… — Марк кашлянул. — Потому что на тот момент… когда… тогда… тогда я не понимал…
— А может быть, вы не понимаете сейчас, Марк Леви? — вкрадчиво поинтересовалась Лола, внезапно перейдя на официальный тон. — И вам просто кажется, что вы любите Кристину?
— Мне без месяца тридцать пять лет. Я десять лет вожу самолеты. Я летал вслепую сквозь грозовой фронт и сажал машину с отключённой автоматикой. Я знаю, что я чувствую! Мне. Не. Кажется.
— Прелестно, — мурлыкнула Лола. — Только вот это все надо говорить не мне. А Кристине.
— Я говорил.
Лола прекратила свои блуждания по кабинету и остановилась рядом с Марком. Ему стало неловко сидеть, когда рядом стоит женщина — и Марк тоже встал.
— Не поверила?
— Не поверила.
Лола снова начала ходить.
— Ожидаемо. Упрямее Крис нет на свете человека. В этом она в отца. Если она что-то решила — ее не сдвинуть с места.
— Я должен. Но не знаю, как. Кристина вбила себе в голову, что мои чувства — лишь благодарность за спасение Вероники.
— А это не так?
— Это. Не. Так.
Лола вздохнула. И сменила гнев на милость, а официальный тон — на дружеский.
— Ты же понимаешь, что сам все предельно усложнил?
— Понимаю. Можно уже перестать меня распинать и дать совет?! Не за кофе же я сюда пришел.
Лола снова остановилась и обернулась. Марк ответил ей прямым взглядом.
— Ну что ж. Если не за кофе, то… Единственный совет, который я могу тебе дать — говори ей о своей любви. Каждый день.
— Как?! Я даже не знаю, где она сейчас! Даже Вероника не знает!
— Что значит — как? — подбоченилась Лола. — Ты вообще в курсе о возможностях современных средств связи и гаджетов? Пиши ей. Отправляй голосовые. Шли фото. Записывай видео. Все, что угодно. Долби ее. Упрямца можно только переупрямить. Методично. День за днем. Если она тебя не заблокирует — у тебя есть шанс. И если тебя интересует, где Крис сейчас — так она в Норвегии.
— Что она там делает?!
— Мы все задаем себе этот вопрос.
Дальнейший диалог был прерван появлением в кабинете Лолы двух новых действующих лиц. Одного из них Марк знал — это был оперная знаменитость и муж Лолы в одном лице, только вот имя вылетело из головы. Этих Кузьменко чертовски много, даже если не все они Кузьменко. Вторым был среднего роста худощавый мужчина с тонкими чертами лица и кудрявыми темными волосами. У него, в отличие от братьев Кузьменко, были именно аккуратные кудри, а не буйная шевелюра шапкой.
Он что-то громко и экспрессивно произнес, но итальянского Марк, к сожалению, не знал почти совсем. По крайней мере, такую беглую речь точно не понимал.
— Гвидо говорит, что вас с Лолой поймали на месте преступления, и что вам следует набить морду, — добросердечно перевел ему муж Лолы. Марку осталось лишь со вздохом слушать последовавший далее бурный диалог на итальянском, в котором, видимо, решали, стоит ли ему бить морду или все-таки нет. В конце концов, они все трое рассмеялись, а итальянец подошел к Марку и пожал руку.
— Гвидо Ди Мауро, — отчетливо произнес он. Марк понял, что это имя.
— Марк Леви, — он ответил на рукопожатие. Потом перевел взгляд на мужа Лолы. — Скажите ему, что не тот. Однофамилец.
— О, про однофамильцев я в курсе, как никто, — кивнул мужчина. Дягилев, вдруг вспомнил Марк. Его зовут Федор Дягилев.
Обменявшись еще парой фраз на итальянском, синьор Ди Мауро оставил их. И Марк остался наедине с супругами Дягилевыми.
— Итак? — Федор Дягилев вальяжно устроился на диване. — На месте какого именно преступления я вас застал?
— У нас был военный совет, — ответила за двоих Лола.
— И каков итог совета?
— У нас есть план.
У Марка снова возникло уже почти знакомое ощущение, что эти двое говорят между собой, используя не только слова.
— Что, повременим откручивать ему голову?
Марк даже не сразу сообразил, что голова имеется в виду его.
— Повременим. Симпатичная вроде голова. И даже признаки высшей нервной деятельности в ней присутствуют.
