всё это наплела про измену?
Интересно, он поверил в эту чушь?
АРХИП.
Чего?
Изменила мне?
Смотрел ей в след ошашелым взглядом.
Враньё какое-то или правда?
Может, и враньё, но почему-то так жутко злит это…
Постоял, как дурак, в гостиной, и тоже отправился в свою комнату.
Завибрировал телефон. Входящее сообщение. Дина…
Развернул его и пробежал глазами:
“Как ты, милый? Ты совсем пропал… Я скучаю! Позвонить мне обещал вечером грустный смайл”.
Ничего отвечать ей мне не захотелось. Отбросил в сторону телефон, равнодушно нажав на клавишу блокировки экрана.
Этот брак снова стал тяготить меня. Грудь опять придавило бетонной плитой.
Я бежал от этого ощущения годы, а теперь мой персональный ад начинается заново.
Крис всегда меня укоряла тем, что я мажор, моя семья обеспеченная и всё такое прочее, а я всегда мечтал заново родиться, и родиться в обычной семье. Такой, какой была её семья до воссоединения с четой Завьяловых.
Я мечтал сам решать свою судьбу. Выбирать где учиться, с кем дружить, кого любить, с кем…спать.
Даже это за меня пытались выбрать родители. Точнее, папа. К маме-то претензий у меня никогда не было, она лишь подчинялась отцу, мужчине, главе семьи — сложно её корить за это. Она помогала мне по мере сил, но не всегда могла. А потом за эту помощь платила.
После истории с больницей, когда мама рассказала мне, где искать Крис, отец избил её сильно. Об этом она рассказала мне позже. И потом подозревал в каждом моём шаге снова помощь матери. Если догадки имели для него основания, он мог избить маму снова…
Поэтому я тоже боялся искать Снежинку. Я боялся за жизни мамы и Кристины…
Мой отец — настоящий тиран и деспот, таких ещё поискать надо… Впрочем, как и отец Дины: они два сапога — пара.
Только со временем влияние моего отца угасло, потому что Владимир практически ушёл из жизни. Его тело осталось неподвижно лежать, прикованное к постели, мозг сильно повредился. Больше ничем он управлять не мог, а мой отец без его поддержки тоже начал терять былую мощь.
Да и здоровье стало подводить: инфаркты стали повторяться.
И новый мог стать последним в любой момент.
Только теперь я что-то могу решать.
Но должен ли я что-то делать и менять?
Ведь Динка уже есть, она поверила, что мы смогли стать семьёй, носит моего ребёнка.
Да я и сам в это почти поверил…
Почти.
Снял футболку и джинсы и улёгся в постель.
Сна не было ни в одном глазу.
Я перебирал снова и снова прошлое.
Все пазлы будто начали складываться в одну картинку только сейчас.
В то, что Крис мне изменила сразу после расставания, я не поверил.
Почему? Не знаю. Просто я помню, как она краснеет и как бегают её глаза, когда она лжёт.
Нет, Кристина говорила неправду!
В ложь Владимира я поверил, да. Потому что он предоставил железобетонное подтверждение — документы на квартиру. Дальше они меня просто убедили в этом. Обрабатывали методично. Умеючи можно убедить кого угодно и в чём угодно…
Когда хотят облапошить, то находят такие изощренные способы, что даже самый умный может засомневаться в том, в чём был уверен…
Однако всё равно ревность беспощадно царапала сердце… Когда-то эта девочка была только моя…
Но тогда, если Крис никогда мне не изменяла, не была любовницей Владимира, то вывод тут только один: Костик — мой сын.
Резко сел на кровати. Кровь прилила к лицу, вдруг стало жарко и душно.
Я сходил в ванну и умылся прохладной водой, затем выпил стакан воды.
Стало легче.
Снова вернулся в постель, не надеясь уснуть.
Меня слишком взволновали новые открытия…
Я бы стал требовать проведения теста. Пусть через суд, но заставил бы Крис объяснить всю эту ситуацию — мой ли это сын?
Но есть одно но: Никита.
Нет, мне не жаль его любовь к Крис, хотя видно, как сильно он ею дорожит… Козёл.
Я опасаюсь за психическое здоровье мальчика.
Что будет, если я начну требовать права на него? Ведь ребёнок привык к Никите.
Имею ли я моральное право влезать в семью Кристины, если вышло всё уже вот так?
Совсем в этом не уверен…
А как тогда? Жить и молчать об этом?
Почему же всё так сложно…
КРИСТИНА.
Боялась, что он пойдет за мной, начнет требовать объяснений. Но, видимо, Архип принял мою “правду” про измену, как и тогда, с отчимом.
Вот ведь низкий человек! Он всему и всем верит, только не мне. Как меня угораздило с ним связаться? А самое главное, почему я всё ещё что-то испытываю к нему, и моё подсознание мне твердит, что я не права насчёт Архипа? Может, это моя душа, которая хочет рваться к нему вопреки всему, просто пытается уговорить рациональный мозг и хочет оправдать Ветрова?
Слушать душу — не вариант. Это не приведёт ни к чему хорошему. Да, возможно, в каких-то моментах я заблуждалась насчёт Архипа, и он оказался не таким уж гадом, но всё равно достаточно сделал, чтобы я хотела всё оставить в прошлом, несмотря на новую информацию, которой раньше, очевидно, не хватало нам. К тому же, у нас есть свои семьи. Мы не можем с ними не считаться. Будет последней подлостью к ним что-то там крутить за спиной, поддаться чувствам — я себе такого никогда не простила бы. Даже Динку обманывать нельзя, она ведь верит ему сейчас. Он сам дал ей надежду, что всё может быть, ребёнка сделал… Пусть теперь и несёт свой крест.
Но больше всего меня беспокоило то, что Ветров всё же догадался по возрасту Кости, что он может быть его сыном. Я, конечно, буду отпираться до последнего, готова на любую ложь: пусть думает, что я всё-таки проститутка, чем попытается отнять у меня ребёнка или разрушить нашу семью.
Не хочу. Не позволю. Не подпущу.
Только бы сердцу глупому это ещё внушить. Когда Архип меня касается, я тут же предательски загораюсь: хочу дать ему по рукам со всей страстью и…продолжать это чувствовать.
Нельзя, нельзя нам находиться рядом. Я должна избегать этого.
Вероятно, стоит всё же уволиться оттуда, чтобы просто не иметь точек соприкосновения с Ветровым. Мы всё равно будем встречаться в коридорах его офиса, и раз за разом он будет уезжать к жене и ребёнку, а я буду
