Всегда твой - Кай Хара

Мои мышцы спазмируются вокруг его пальца, а из меня вытекает влага от самого сильного оргазма в моей жизни, и ему почти ничего не нужно было делать, чтобы вытащить его из меня.

Ублюдок.

Глупый, раздражающий, идеально прекрасный ублюдок.

Его язык продолжает жадно всасывать мои соки, выдавливая их вокруг пальца, продлевая мой оргазм еще больше.

Я выплевываю свои трусики.

— Я могу делать то, что хочу, Феникс, — прохрипела я, наконец отвечая ему.

— Нет, не можешь.

— Я тебе не принадлежу, — отвечаю я, задыхаясь.

Злобно хмыкнув, он дает мне понять, что думает прямо противоположное: грубо переворачивает меня и надавливает рукой на спину, припечатывая лицом к стене.

— Да, черт возьми, принадлежишь. — Он рычит, прежде чем раздвинуть мои ягодицы. Он снова вводит в меня палец, и прежде чем я успеваю привыкнуть к его вторжению, я чувствую, как его язык ласкает мою заднюю дырочку.

Я напрягаюсь и пытаюсь оттолкнуться от стены, но он снова опускает ладонь на мой позвоночник, заставляя меня оставаться на месте.

Его палец начинает толкаться внутри моей киски, а язык исследует бугорки моего отверстия, жадно и бессовестно вылизывая его.

Голова кружится от новых ощущений, и меня охватывает стеснение от того, как тщательно он исследует мое тело. Я играла с собой и заставляла себя кончать бесчисленное количество раз, но никогда не экспериментировала со своей попкой.

Стыд накаляет мое лицо, а вместе с ним и восхищение тем, как жадно он ест меня, словно одержимый. Он снова и снова смазывает мое отверстие, делая его влажным и расслабленным, а затем плюет на него.

Я громко стону, когда чувствую, как влага попадает на кожу.

Он вынимает указательный палец из моей киски и заменяет его средним пальцем. Я перестаю дышать, когда чувствую, как его вновь освобожденный палец трется о мою попку.

Его прикосновения абсолютно уверенны, как у мужчины, который точно знает, чего хочет, когда он трется об эту запретную часть меня. Когда он надавливает и кончик его пальца проникает в меня, я замираю.

Он встает и прижимается грудью к моей спине, а другой рукой проводит по нижней части живота и слегка отводит мои бедра назад, чтобы моя попка оттопырилась от стены.

Он обхватывает меня своим большим телом, его твердый член трется о мое бедро, а его рот прижимается к моему уху.

— Спокойнее, — уговаривает он, словно обращаясь к испуганной кобыле, готовой броситься наутек.

Он просовывает палец вперед, и я издаю крик, чувствуя, как он входит в меня до первой, а затем и до второй костяшки.

— О, mon Dieu — О, Господи, — стону я, мои ноги трясутся так сильно, что я едва могу удержаться на ногах. Его рука, лежащая на моем животе, удерживает меня на нем и не дает мне соскользнуть на пол в лужу возбуждения.

— Моли Бога на любом языке, Сикс, — говорит он. — Даже он отвечает передо мной. — Он добавляет, прежде чем ввести в меня палец до упора. — Как и ты.

Я приподнимаюсь на цыпочки, с моих губ срывается беззвучный крик, но он не дает мне вырваться. Его рука опускается ниже и трется о мой клитор, заставляя меня задыхаться, как бешеную собаку.

— Потому что ты, блять, принадлежишь мне, — мрачно шепчет он мне прямо в ухо. Он начинает вводить и выводить из меня свои пальцы, не давая мне привыкнуть к двойному проникновению. — Ты моя невеста, а значит, принадлежишь мне, даже если на самом деле я тебя не хочу.

Его слова резкие и злые, и они полностью соответствуют темпу его пальцев, разрывающих меня. От смеси боли и удовольствия по моей коже струится пот, и я снова борюсь с приближающейся приливной волной оргазма.

Ощущение того, что его пальцы проникают в обе мои дырочки, заставляет меня невнятно бормотать в его объятиях, не в силах сопротивляться многосторонней атаке.

Мои руки отчаянно цепляются за стену, пытаясь найти хоть какую-то хватку, чтобы удержаться, но ничего не получается. Феникс задает темп, контролирует мое тело и его реакции и решает, когда я кончу.

Он отталкивает меня от обрыва оргазма, подводит к краю, а затем возвращает обратно, когда замедляет темп. Это не приносит удовлетворения и приводит в ярость.

Наконец он смилостивился и ущипнул меня за клитор. Мой позвоночник подрагивает, а мышцы моей киски и задницы сжимаются от его грубых пальцев, и я кончаю с громким криком. Отстраненно я спрашиваю себя, слышит ли меня кто-нибудь.

На самом деле мне все равно.

Я кончаю, как мне кажется, бесконечные секунды, а может, и минуты, прежде чем прижаться к стене. Он отрывает от меня пальцы и берет мое лицо, наклоняя его назад к себе, а сам опускается ниже.

Мне кажется, он собирается меня поцеловать, поэтому я вырываюсь из его хватки и отворачиваюсь, поворачиваясь лицом в другую сторону и прижимаясь правой щекой к стене.

Мои чувства к Фениксу уже переполняют мою жизнь.

И так было на протяжении многих лет.

Будь он жесток со мной или игнорируй он меня, он занимает часть моего мозга и сердца, которую мне приходится активно сдерживать, чтобы она не увеличилась еще больше.

Он не заинтересован в том, чтобы когда-нибудь полюбить меня в ответ или выбрать меня, а не быть вынужденным быть со мной, поэтому я не могу позволить ему поцеловать себя.

Это защитная мера. Я знаю, что если позволю ему, то действительно потеряю себя навсегда. От такой боли в сердце мне уже не вернуться, поэтому, как бы тяжело это ни было, я должна держать этот единственный барьер между нами.

Мне нужно сохранять эту дистанцию.

Я тяжело дышу, слова выходят с трудом, когда я говорю то, что, как я знаю, мне нужно.

— Я ненавижу тебя.

Он напрягается, когда я отворачиваюсь от него, и его рука сжимается на моем бедре, а пальцы впиваются в кожу.

— Не так сильно, как я тебя ненавижу.

Я стараюсь не вздрагивать от его слов, но напрягаюсь, когда слышу звук расстегивающейся молнии, а затем чувствую, как его твердый член упирается в мою задницу.

У меня перехватывает дыхание, когда осознание того, что он собирается трахнуть меня, внезапно настигает меня.

— Презерватив, — задыхаюсь я, единственная рациональная мысль, которую я могу сейчас придумать.

— Нет. — Он вырывается, и я вижу, что он злится. Это видно по тому, как он грубо отводит мои бедра назад, и по