тише, не сводя глаз.
Бэн стал прыгать на Давида, просясь поиграть, и мужчина, переведя взгляд с меня на него, не смог ему отказать.
Я не переставая улыбалась, наблюдая за тем весельем, которое создавали Давид и чудеснейшая собака. В эти минуты, от чего-то, сердце наполнялось ещё большей любовью. И об этой любви хотелось кричать ему вслед. Но я молча улыбалась, наблюдая за любимым мужчиной и покусывая нижнюю губу.
Вскоре, Давид провёл меня в дом. И если изнутри все было тёмных цветов, то внутри все сияло светлыми оттенками.
— Как светло в доме, — первое, что вырвалось из моих уст.
— Переобувайся, я покажу тебе дом.
Снимая туфли, я заметила, как вальяжной походкой к нам направлялась серая пухлая кошка.
— Ты, я смотрю, любитель животных, — улыбнулась сему факту.
Иметь в доме кота — это была мечта моего детства, но увы, у мамы аллергия на шерсть, и животные были у нас под запретом.
Кошка подошла ко мне и покрутившись вокруг моей ноги, вильнув надменно хвостом, прошла к хозяину.
— Это девочка?
— Да, — улыбнулся он и взял ее на руки.
— Как зовут? — подошла к нему ближе и стала гладить её.
— Стройняшка — вымолвил так серьёзно, будто бы сказал "Екатерина Великая".
— Стройняшка? — еле сдержала смех.
— Именно, — закатил глаза. — А что?
— Она ведь толст…
— Не советую, — перебил меня. — Если тебе дороги твои туфли, то лучше не произноси этих слов при ней.
— Я вас поняла, господин Арутюнов, — взглянув на толстушку, что довольна лежала у него на руках, я усмехнулась. — Теперь понятно, какие у вас идеалы.
С этими словами я стала медленно проходить в дом. И разинула рот, как только оказалась в его сердце. Широкий коридор плавно переходил в просторную гостиную, а гостиная в уютную кухню. И не было никаких дверей, — лишь арки. А тёплые оттенки интерьера действовали на меня крайне успокаивающе. Но ни это важно. Панорамные окна, за которыми виднелись десятки деревьев, что создавали настоящий лес во дворе — вот что показалось мне просто изумительным.
— Я надеюсь это ни 3D картина, — вымолвила зачаровано.
— Нравится? — подошёл сзади и обнял меня.
— Это невероятно, Давид, — взглянула на него через плечо.
— В этом доме не хватает только одного.
— Чего?
Он прижал меня ближе к себе и уткнулся кончиком носа мне шею.
— Тебя, — прошептал, касаясь губами моей кожи.
Дыхание сперло от его слов. Я знала о его чувствах, что уж, чувствовала их всем сердцем. Но каждый раз, засыпая, мне казалось, что после моего замужества, он никогда больше не станет воспринимать меня так серьёзно, как когда-то раньше.
А эти слова. Они в секунду создали безграничный океан счастья внутри.
Он взял меня за руку и провёл на задний двор, чьих границ не было видно за созданным им лесом. Все расцветало и пахло под птичье пение и звуки воды, что растекались в необычном фонтане, стоящем посередине.
Это было идеальное место для жизни в Петербурге — свой отдельный мирок с чудесными домашними питомцами и природой, что восхищала своим буйством красок. Мы совсем забыли об экскурсии по дому. Я прошла на кухню, чтобы приготовить ему поесть. А после, мы прошли на уличную веранду, где я накрыла стол. И просидели мы так очень долгое время.
— М-м-м, — вымолвил Давид с наслаждением, кладя очередной кусок яблочного пирога в рот. — После этого, ты обязана стать моей женой.
Только он может одной лишь фразой перевернуть всё внутри меня, воскрешая мертвые клеточки души.
— Папа вернётся из Европы через неделю, — заговорила я, чуть помедлив. — Я собираюсь поговорить с ним о разводе.
— Хорошо, родная, — он взглянул на меня и улыбнулся, взяв меня за руку.
Настроение было замечательным. Весенним — расцветающим. И лишь Стройняшка ходила вокруг и недовольно глядела на меня.
— Кажется, она ревнует, Давид, — отметила очевидный факт.
— Ты, кстати, так же выглядишь, когда ревнуешь. Ходишь, носиком шмыгаешь, — засмеялся в голос.
И, увидев, что я тянусь его побить, он вскочил и убежал, и я, без раздумий, вскочила вслед за ним. Знает ведь подлец, как я злюсь, когда он шутит, касаемо моей ревности. Знает, но все равно шутит.
Забежав в дом, я не успела оглядеться, а Давид уже поймал меня сзади, обнимая и придерживая мои руки.
— Ах ты жук, — сморщила наигранно лицо.
— Останься сегодня здесь… — вымолвил, проигнорировав мою мнимую злость.
Я понимала, что должна сказать "нет". Должна, но не хотела. Не хотела больше возвращаться в чужой дом, где проживала около трёх месяцев. Поэтому, поддавшись сердечной воли, я приняла его предложение. И предупредила Альберта, что сегодня вновь останусь с ночёвкой у сестры.
Поздно ночью, после душа, обёрнутая в одно лишь полотенце, я вспомнила, что мне нечего надеть на ночь и поспешила позвать Давида.
— Я здесь, — раздался его голос из соседней двери.
И пройдя к ней, я вошла в неё. Это оказалась его спальня, исполненная с отменным вкусом, с сочетанием чёрных и серых оттенков. В воздухе я уловила нотки аромата его парфюма, которые начинали кружить мне голову. Но, кто заставил меня и впрямь потерять рассудок, так это сам Давид, что стоял в одних лишь шортах с оголенным торсом и сушил полотенцем волосы.
— Д-давид… Мне нечего надеть, — вымолвила с трудом, сглотнув нарастающий комок в горле и продолжала наблюдать за каждыми движениями его чётких рельефов тела.
Мужчина поднял глаза и застыл, увидев мое, еле прикрытое, обнаженное тело. Пройдясь медленным взглядом по мне, он выпрямился и прошёл к двери, за которой открылась мне гардеробная.
В его отсутствие, я стала неспешно прогуливаться глазами по комнате, изучая каждую в ней деталь. Сдержанность и минимализм — первое, что я отметила. Весь акцент шёл на роскошную большую кровать, которая смотрела прямо на панорамные окна, за которыми был виден фонтан, освещённый ночными фонарями.
И, наблюдая за всей необычностью простоты, я только в конце заметила картину, висящую на стене. У меня перехватило дыхание и я замерла, не веря своим глазам. Картина была полностью списана с фотографии. С фотографии, где на рассвета я стою у берега моря и наблюдаю за морской гладью.
Помню этот день и помню, о чем думала в эти секунды. Марта просила меня забыть о ней и вести себя естественно. И, послушавшись её, я погрузилась в свой мир, полностью поглотившись мыслями о Давиде.
Интересно, догадывается ли он, что на данном изображении, висящем у него на стене, нарисована не только я, но и моя влюблённость к нему?
— Держи, — послышался мужской голос позади
