– Не знаю, доктор. Это вы мне скажете. – Он воспроизвел ее позу, прислонившись к стоявшему позади него столику и взяв чашку с кофе в ладони. – Первым вы назвали ястреба. Это то как вы хотите, чтобы вас воспринимали другие. Второй была львица – так вы видите себя сами. А крот… Извините, но такая вы на самом деле.
Ли ухватилась за полу своего пиджака, почти не осознавая, что собирается застегнуть его на все пуговицы. Смех ее прозвучал, пожалуй, излишне резко.
– Понятно… значит, я претендую на ястреба или, может, львицу, но в душе на самом деле крот?
Его синие глаза насмешливо прищурились.
– Забавно, но на крота вы не похожи.
– Боюсь даже спросить, на кого же я похожа.
– Вам нечего бояться насчет себя, доктор.
Она видела, что Ник изучает ее прическу, словно ему было любопытно, как с помощью гребней она подобрала с обеих сторон свои светлые волосы, выпустив несколько золотистых завитков. Она почти ощущала исходивший от него жар. Взгляд Ника скользнул по внушительным подплечникам ее пиджака, потом по ее узкой юбке.
Сегодня Ли как следует постаралась, чтобы выглядеть женственной, надев вместо брюк юбку. Она сказала себе, что сделала это из за ожидаемой встречи с Доусоном, но теперь начала сомневаться. Не было ли здесь другой, более веской причины? Не для того ли надела она юбку, чтобы Ник Монтера мог посмотреть на нее именно так, чтобы он мог увидеть ее ноги, а затем сделать то, что могут сделать любые другие мужчины в подобных обстоятельствах, – представить, как он раздвигает их?
Ли мысленно одернула себя. Что это с ней творится? Неужели она так изголодалась по мужскому вниманию, что опустилась до обольщения своего клиента? Но как бы эта мысль ее ни беспокоила, она не могла отрицать, что замечания Монтеры по поводу ее внешнего вида не оставили ее равнодушной. Его одобрение было ей небезразлично. Это было совершенно ясно. И ей было важно заслужить это одобрение. Он ненавязчиво, но настойчиво пользовался своими чарами, добившись, чтобы Ли настолько привыкла испытывать удовольствие от его мужского внимания – или его интереса, – что она начала ожидать его, искать его.
– Поверьте мне, доктор, – сказал он. – Вы красавица. Если бы я мог вас сфотографировать… если бы мог придать вам нужную позу, одеть вас, причесать ваши волосы именно так, как я хочу… – Он не закончил предложение. Это за него сделали его глаза.
Ли воспротивилась настоятельному желанию дотронуться до сережки, хотя этот импульс просто потряс ее. В детстве она чаще всего чувствовала себя кротом и до сих пор не переросла этот образ, несмотря на свою потрясающую внешность. Повзрослев, она в душе оставалась одной из этих некрасивых зверушек, только никто этого не знал. До самого недавнего времени, да, точно… пока не познакомилась с ним.
До встречи с Монтерой она никогда не становилась объектом столь пристального интереса, за исключением одного случая в ее жизни, и это было в детстве. Поэтому она оказалась такой уязвимой перед ним? Потому что очень хотела, чтобы ее заметили, хотела в чьих то глазах выглядеть особенной? Он давал Ли ощущение, что видит в ней нечто, чего не видит никто другой, качества, не видимые простым человеческим глазом, и только он один обладает волшебной способностью распознавать их.
Все это, конечно, прекрасно, говорила она себе. Прекрасно для других женщин. Но не для нее. Это просто здорово, когда какой то парень обращает на тебя внимание, но не тогда, когда тебя наняли оценить его криминальные наклонности.
– Это научный тест? – спросила она, зная, что скорее всего это не так. – Вы провели подтверждающие исследования?
– Я придумал его специально для вас. Это достаточно научно?
Она соскользнула с края стола, одернула пиджак и, обойдя стол, села в кресло.
– Вернемся к делу, – произнесла Ли бодрым профессиональным тоном, как только уселась.
Монтера и не подумал последовать ее приглашению. Он продолжал сидеть там, где сидел, глядя на нее.
– Я жду вашего мнения о своем тесте, – сказал он.
Ли выждала пять секунд, прежде чем снова выказать насмешливый интерес:
– Полагаю, вы совершили огромный прорыв в области психологии.
Их взгляды скрестились, и хотя Ли очень хотела бы одержать победу в этом поединке, ей это не удалось. Синева его глаз поглотила ее. Когда она перевела взгляд на оклеенные обоями стены кабинета, на материалы тестов на своем столе, то увидела все это словно через синий фильтр. Казалось, комната находится глубоко под водой.
– Другими словами, я попал в точку, – мягко проговорил Ник.
Ли уронила ладонь на колено и, соединив подушечки большого пальца и мизинца, сильно нажала, преисполненная решимости покончить с неудобством в желудке. Лихорадочное биение пульса, отдававшееся в пальцах, сказало ей, что уже слишком поздно. Успокаивающая техника больше не помогала.
– Давайте все таки продолжим, – резко произнесла она, указывая на стул, который он покинул. – У меня есть еще несколько картинок, которые я хотела бы вам показать. Это репродукции живописных работ. Из числа вполне серьезного искусства. Думаю, воображение этих художников вас порадует.
Когда он сел, Ли включила магнитофон, стоявший на столике у ее письменного стола, и села на стул рядом с Монтерой. Этот тест требовал доверия и взаимодействия, которых нельзя было достичь, если остаться за столом. Пришлось пойти на риск. Может, именно поэтому она и ощущала нервозность.
Ли уже опробовала технику проведения этого теста в тюрьме, на осужденных. Она показывала им подборку картин, специально подобранных, чтобы вызвать бессознательные сексуальные и/или бессознательные импульсы насилия по отношению к женщинам. Эти картины она собиралась использовать и сегодня, некоторые были откровенно эротического содержания.
– Расскажите мне об этих женщинах, – попросила она, передавая ему репродукцию «Падающего листа», работы начала века, изображающей трех стройных обнаженных женщин, в экстазе распростертых на куче опавшей палой листвы. Спины женщин изгибались, как луки, руки были раскинуты, лица искажены то ли мукой, то ли наслаждением.
Монтера откинулся на стуле и стал рассматривать их, прижав большой палец к губам, чтобы не улыбнуться.
– Всегда этого медвежонка Смоуки нет, когда он нужен, – язвительно заметил он. – Эти малышки так разгорячены, что могут поджечь лес, и кто же станет его тушить?
– Они разгорячены сексуально? Или разозлены?
– Разгорячены в ожидании долгой трудной ночи. – Он поднял глаза, впившись взглядом в Ли. – В этом не может быть никаких сомнений, доктор. Злостью тут и не пахнет. Тут пахнет совокуплением.
