Открываю дверь, и тут же делаю то же для Авроры. Она с улыбкой подает мне руку, и в который раз повторяет, что это совершенно лишнее.
— Позволь, хоть здесь я без тебя решу, — качаю головой, притягивая ее к себе в объятия, и кладя руку на ее гладкий, но такой ценный животик.
— Мне приятно, правда, — Ави улыбается той самой улыбкой, когда ее голубые глаза наполняются солнечными зайчиками, — просто боюсь, что когда стану круглой, ты мне и шагу самостоятельно ступить не дашь.
Она даже хохочет, словно сказала шутку, а я лишь молча веду ее за руку к подъезду.
А сам думаю, что вполне возможно, действительно для безопасности лучше будет таскать ее на руках.
— Максим… — голос Авроры неожиданно садится, когда она внимательно оглядывает двор, и хмурит брови, — а это не одна из квартир, которые я тогда для тебя подыскивала?
— Она самая, — киваю, не накручивая интригу, и прикладываю брелок домофона к выемке, — если честно, до последнего не верил, что с ней все в порядке. Искал косяки, как в других вариантах. Но, кажется, у моей малышки закончилась фантазия, и она просто докинула эту до кучи?
Я подмигиваю, открывая входную дверь, и пропуская Аврору вперед. Захожу следом, и сам поражаюсь, как потрудились рабочие.
Буквально за полтора месяца здесь была сделана качественная "косметика", потому что в остальном квартира была в идеальном состоянии. Я лишь заменил окна, двери, и положил ламинат на пол. А обои и все остальное по дизайн-проекту наклеили за две оставшиеся недели, с доплатой за скорость.
Потому что уж очень хотелось показать наше будущее «гнездо» блондинке. И начать поскорее перевозить сюда вещи.
— Мебель есть в дизайн-проекте, — говорю я, не замечая настороженности Авроры, — можно заказать ее же, но я подумал, что тебе самой захочется все обставить. Так что будет чем заняться до начала учебы.
Я подмигиваю, отрывая взгляд от бежевых стен в прихожей, и натыкаясь на растерянную Аврору. А затем в моей голове мгновенно щелкает.
— Бл… Черт возьми, Ави, скажи, что эта квартира без «сюрпризов», — старательно контролирую свою речь, потому что пора отучаться матерится в присутствии ребенка, — просто, блин, скажи мне, что я не пожалею о покупке, потому что я реально хочу жить в ней…
Аврора поворачивается, виновато улыбается, и я натурально стону, понимая, что «просто так» моя малышка не могла.
— Ты… Не разговаривал перед покупкой с соседями?
— Нет, конечно! Кто вообще говорит с соседями перед тем, как купить квартиру?! — я хватаюсь за голову, и кружу по просторной прихожей.
— Все нормальные люди, Орлов, — задирает нос моя заноза, но тут же сминает тон, так как я бросаю на нее горящий безумием взгляд, — ну… Ты же не дом на отшибе берешь. Тебе с этими людьми жить…
— Я должен был понять, что на варианте с кладбищем ты не остановишься, — цежу сквозь зубы я, и глубоко вдыхаю пахнущий краской воздух, — ну так… И что же с этими «людьми по соседству» не в норме?
— Все в норме, просто одна старушка рассказала мне про порчу на этой квартире, — Ави перебирает пальцами пуговки на блузке, явно нервничая, и частя словами, — ты знаешь, что ни один из жителей не прожил здесь больше года? Тут явно что-то не так, а последние жильцы съехали внезапно, и бабулька утверждала, что уезжали они на двух машинах… ты понимаешь, что это значит?
— Что? — обалдело повторяю я.
— Что они развелись, — шепотом заканчивает Аврора, и вдруг неожиданно шмыгает носом, — слушай, я не хочу разводиться, и съезжать отсюда не хочу, мне так понравило-ось тут… Давай освятим квартиру?
Она вот сейчас серьезно?..
— Что?! Ави, не говори ерунды, ты реально веришь в это…
Ее натурально чуть качает, и я уже рядом — обхватываю девушку руками, притягиваю к себе, и начинаю баюкать в своих руках, утягивая на единственное кресло в кухне.
— Тише, малыш, тише. Конечно, давай освятим квартиру. Все, что захочешь. Можем еще сюда хоть попа со столицы пригнать, пусть живет тут и брызгает святой водой, пока тебе не станет спокойно…
Я чувствую, как плечи моей блондинки трясутся, и тут же понимаю, что она ржет.
— Черт, Ави! Ты шутишь, чтоли?!
А она уже хохочет в открытую, прижимаясь ко мне лбом, и я чувствую громадное облегчение от мысли, что моя будущая жена не сошла вдруг с ума.
— Ну у тебя и розыгрыши. Я ведь реально поверил в то, что ты решила извести здешнюю порчу… Или про это тоже неправда?
— Про порчу? Ну, когда я звонила, мне действительно рассказали эту ересь. Якобы, в квартире никто не приживается, домовой не пускает, — она снова улыбается, и мне безумно приятно это видеть, — на что я посоветовала больше никому не повторять эту чушь, а то отпугнут покупателей. Кажется, к моему совету прислушались.
Я киваю, вспоминая, что хозяйка ни словом не обмолвилась об этой детали.
— Эх, знала бы раньше, что тебя так легко развести, — сокрушается Аврора, двумя ручкам беря меня за ворот рубашки, — с удовольствием бы «поплакала» тебе в грудь, когда кое-кто назвал меня «гадким утенком».
— И что же это был за придурок?
Глаза Авроры удивленно распахиваются.
— Ты не помнишь?
Меня царапают знакомые слова, но, кажется, совсем не там, где надо.
— Кажется, так ты представилась в ту ночь в клубе.
— М-м… Верно. Но ведь ты первый назвал меня так!
Я напрягаю все извилины, пытаясь вспомнить, но в голове абсолютно пусто. Кажется, будто Аврора даже чуть надулась, потому что для нее это какой-то краеугольный камень, об который она все это время точила свои коготки.
— Малыш, буду признателен, если ты расскажешь. Потому что твой старый будущий муж, кажется, уже не в силах запомнить, что была вчера.
Я смотрю на нее с искреннем непониманием, готовый в любой момент постараться вытянуть из нее информацию. Но, кажется, Аврора сдается под моим недоумением, и со вздохом кладет голову мне на грудь.
— Мой последний день в офисе отца, — чуть невнятно произносит она мне в рубашку, — я тогда ходила с ним в надежде тебя увидеть, потому что была влюблена без памяти. А затем отец оставил меня в кабинете, и куда-то вышел… А за стенкой был ты. Я не хотела подслушивать, честно! Но было все хорошо слышно, а ведь уши не заткнешь…
— Конечно, малыш. И что я сказал?
Она немного водит носом мне по плечу, и я очень надеюсь, что моя девочка не плачет. Пытаюсь сам вспомнить, но вообще тщетно — кому и что я мог сказать обидного про Аврору?
— Ты говорил со своим приятелем по телефону. Сказал, что сегодня Влад опять с дочкой. Вы над чем-то посмеялись, а потом ты ответил, что не знаешь, сколько мне лет, наверно, мало, потому что я выгляжу, как гадкий утенок в скобках…
Она спотыкается, втягивает носом воздух, и я слышу свист во вдохе от ее сдерживаемых слез. Резко отодвигаю от себя Аврору — и вижу покрасневшие, мокрые глаза, и сухие горячие щеки.
— Маленькая…
— Не важно, Макс. Правда, это было давно…
— Знаю. Я знаю, что давно, малышка. И не сомневаюсь, что мог кому-то так сказать хоть и не помню, кому и когда… Просто, пойми, Ави, я ведь даже не присматривался! Видел веснушки, два хвостика, брекеты — и просто сложил это в одну картинку!
Она кивает, чуть отводя взгляд, и я вижу две слезинки, скатившиеся к надутым губам.
— Ави, я никогда не хотел тебя обижать, — шепчу в лицо почти_жены, и нащупываю коробочку в кармане, — ты совсем не утенок. Тогда, может, ты была просто милым ребенком, на которого я не посмотрел в силу многих обстоятельств. Но сейчас… Черт.
Я большим пальцем еле как подцепляю крышку, и протягиваю то, что было еще одним сюрпризом вместе с квартирой. Ави смотрит — и, кажется, не верит в то, что видит.
— Для меня ты — самый прекрасный лебедь. Иногда с невыносимым языком, за который я хочу оттрахать тебя до чертиков… С железным, отцовским характером, в сочетании с женской мягкостью… Я люблю тебя, малышка. Всегда буду любить. Даже если ты снова превратишься в того милого утенка.
