— Попробуй, Майя, — чуть слышно шепчет Темирхан, и его большой палец мягко поглаживает подбородок. Немного царапуче, у него кожа жесткая такая… Но приятно.
Опять сглатываю и выдаю шепотом:
— Не-е-ет…
— Молодец какая! — его глаза вспыхивают удовольствием, Биг Босс неожиданно подхватывает меня на руки, прижимает к себе, я даже вздохнуть не успеваю.
Только растерянно обхватываю его за шею, глажу по спине… Это — уже привычное для меня действие, руки сами собой выполняют его.
— Почему к врачу не хочешь, русалка? — шепчет Темирхан мне в шею, вжимаясь, вдыхая запах моей кожи, шумно, словно большущий жеребец, а я нежусь в его руках. Так странно, шла сюда, напряженная и даже злая, планировала показать, наконец, Биг Боссу, что мной нельзя вертеть, как игрушкой, но стоит ему просто коснуться, обнять, что-то горячо прошептать в шею, и все. Вот просто все.
Сразу в голове каша, мыслей никаких, а тело само льнет к нему доверчиво и жадно.
Это заболевание какое-то, да? Ну невозможно же, в самом деле, вот так дуреть от одного присутствия другого человека рядом? Нельзя!
— Я нашел самого лучшего психотерапевта… Он посмотрит тебя, поставит диагноз… Назначит курс лечения, чтоб ты смогла опять говорить… Почему ты не хочешь?
Он все это шепчет и шепчет мне в шею, так горячо, что слова не доходят до головы. Тают, оседая где-то на полпути.
Большие руки гладят меня, держат легко так, спокойно. И мне тоже становится спокойно рядом с ним.
В конце концов, чего я разъярилась? Почему так себя повела? Ах, да… Мне не понравился тон сообщения…
Неловко шевелюсь в его объятиях, пытаясь показать, что мне нужен телефон.
Биг Босс нехотя выпускает.
Вынимаю телефон, начинаю писать:
«У меня работа, новый проект, времени нет совсем. А ты не спросил моего мнения. Просто все решил».
— Ну, проект — не помеха лечению, — отвечает Темирхан, скользнув взглядом по написанному, — а насчет твоего мнения… Я уверен, что ты хочешь опять говорить. И потому я просто решил помочь. Если ты не согласна, объясни, почему.
Опять приходится писать, пояснять:
«Я согласна, конечно, спасибо тебе! Но я бы хотела, чтоб все решения относительно меня обсуждались со мной в первую очередь».
Темирхан читает, дергает удивленно бровью, переводит взгляд на меня, молчит.
Я начинаю опять пугаться. Черт, наверно, тон выбрала не тот… Нельзя так категорично… Но, с другой стороны, я не могу позволять играть мной, как куклой. Я — живой человек же!
— А ты умеешь удивлять, русалка, — хмыкает, наконец, Биг Босс, к счастью, довольно миролюбиво, — со мной мало кто решается так разговаривать… И я бы хотел послушать… — тут он опять делает неуловимое движение ко мне, сгребает на руки, заставляет обвить себя ногами, придерживает за затылок, чтоб не отвернула голову, и шепчет прямо в губы, — хотелось бы послушать тебя… Когда ты мне это все будешь говорить. Так ли будут звучать эти фразы, а?
Я краснею, понимая, что все же переборщила, но… Но этот большой зверь настроен ко мне благодушно… Пока что…
Больше я ничего подумать не успеваю, потому что Темирхан сокращает и то минимальное расстояние между нашими губами, что есть сейчас, и целует меня.
Сразу так глубоко и жестко, что я не могу никак противостоять напору. Просто подчиняюсь, раскрываю рот, впуская его горячий язык. В голову бьет чистейшим удовольствием, словно мне по вене концентрированный поток счастья пустили, я сжимаю пальцы на вороте строгого пиджака Биг Босса, ерзаю на нем, не контролируя себя совершенно.
Мне кажется, что внутри что-то рвется, болит, горит, требует к себе пристального внимания, требует унять эту боль немедленно. И для этого нужно быть еще ближе к нему, еще теснее!
Еще, еще, еще!
Не понимаю, как мы оказываемся в глубине кабинета, на широком диване в мягкой зоне.
Темирхан не отпускает меня, сажает сверху, отстраняется, пристально глядя в глаза, наверняка, дикие и шальные.
— Бешеная моя русалка, — хрипит он, — непослушная, грубая… Никакого уважения к начальству. Надо наложить взыскание.
Я мало что понимаю в его шепоте, кроме того, что он, все же, недоволен моим сопротивлением. И это напрягает и злит. Неужели, непонятно объяснила? Еще раз надо?
Хмурюсь, прикусываю губу, беспомощно стреляя взглядом в сторону покинутой посреди кабинета сумки.
Не добраться, не пустит же, пока не нацелуется!
Он всю ночь меня так не пускал, целовал, целовал, целовал, словно с ума сходил… Я и не знала, что мужчины так могут. Казалось, что такие брутальные, такие жесткие звери, как мой Большой Босс, мало приспособлены для нежностей. Но он опроверг мои прежние смешные представления.
Правда, сейчас что-то в глазах Темирхана другое светится. Непривычно жесткое. Жестокое даже.
О чем он вообще? Какое взыскание еще? Денежное? Штраф?
За мои возражения?
Самодур какой…
Ерзаю, чтоб соскочить с него, добраться до телефона и написать ему свое мнение, но железные пальцы на бедрах не пускают.
Темирхан смотрит на меня, нечитаемо и темно, а затем… Молча рвет блузку на груди.
Да так, что пуговки летят в разные стороны!
Я немо раскрываю рот, перевожу взгляд со своей испорченной блузы на непроницаемое лицо Биг Босса.
Опять ерзаю, пробую прикрыться…
Но грубая лапа спокойно пресекает мои попытки. И дергает уже застежку на брюках…
Это одновременно жутко и непонятно.
Я тяжело дышу, грудь поднимается и опускается, и это опять привлекает внимание хищника.
Он тянется ко мне, целует кожу в вырезе простенького бюстика, и я вся, буквально вся покрываюсь мурашками. И дрожать начинаю.
Странное, такое странное ощущение!
— Снимай брюки, русалка ты дерзкая, — командует Темирхан, — буду наказывать.
Наказание Биг Босса
Честно?
Я не думаю, что все происходящее правильно.
Я даже уверена, что это все вообще неправильно!
Но сделать ничего не могу.
Он так смотрит, так шепчет и так целует… Что я поддаюсь. Странно обнаруживать себя настолько беспомощной перед ним, настолько слабой духовно. Это что же получается, я все время буду так ему поддаваться?
Все время буду идти у него на поводу?
А как же мое мнение? Как же моя… жизнь?
Пока я раздумываю, Темирхан не ждет.
Большие пальцы поддевают пуговицу на брюках, дергают. Слышу треск и понимаю, что надо поспешить с принятием решения, а то, чего доброго, вообще без одежды останусь!
А время-то еще обеденное только!
Упираюсь ладонями в грудь Биг Босса, ерзаю, пытаясь соскочить, но он легко пресекает мои попытки.
Разворачивает нас одним слитным движением и через мгновение я оказываюсь под ним, на диване.
И брюки мои трещат по шву, так страшно, что я замираю на мгновение. А затем опять решительно упираюсь ладонями в широченную грудь, обтянутую белой рубашкой.
— Нет!
Говорю и сама пугаюсь. Голос звучит, конечно, жалко, тихо, но вполне разборчиво.
Темирхан тоже, по-моему, удивлен. Потому что замирает, вглядываясь в мои испуганные глаза.
— То есть, когда тебе надо, ты говоришь, — констатирует он с удовлетворением и сдержанной яростью. — Маленькая врушка.
А затем наклоняется и целует!
Опять целует меня, сводя с ума своим напором.
Боже, как этому противостоять? Как затормозить его?
Он же… Он же меня не услышит! Он не остановится!
Пальцы скользят по гладкой ткани рубашки, Биг Босс настойчив и жаден. А брюки мои… Ах, черт…
В какой-то момент, когда он отрывается от измученных губ и целует ниже, по груди, отгибая грая бюстика, я перестаю сопротивляться.
Руки безвольно ложатся на кожу дивана, закрываю глаза, позволяя неумолимому мужчине делать с собой все, что ему хочется.
И почему-то плачу.
Хотя, чего плакать? Я ему УЖЕ все позволяла, я УЖЕ с ним проводила ночь… Конечно, он сейчас искренне считает меня врушкой и ломакой. А я не могу ничего объяснить…
