тащи за уши Валентину, жаль старость я уважаю, — говорит о своей прошлой домуправительнице, нас она старше лет на восемь была.
В зал входит делегация представителей государства, последним заходит Янсон с компашкой. Не захотел попадаться мне на глаза один на один. Чуйку у него не отнять. Начало нашего с Ильей пути началось в конце девяностых, чего только не было. Сейчас времена изменились, но непринятие предательства одно из неизменных вещей.
Стол овальный, справа от нас располагаются представители инспекции, слева Янсон, и остальные, напротив сотрудники управления. Кто бы сомневался, концерт будет в нашу честь. Ию уже успели достать, если полчаса она была явно в прекрасном расположении духа, то сейчас ее привычная вежливость, от которой веет холодом. Уверен, она сейчас бросает все силы на то, чтоб не нервничать и казаться немного отстраненной.
Начинается все с привычного бахвальства, можно подумать кого — то интересуют их регалии. Далее заводится песня про то, как у нас хорошо велся учет, на размере же установленных нарушений мужик запинается, видимо есть сомнения, стоит ли игра свеч. Сумму называет заниженную, даже то, что я успел получить в ходе двухдневной проверки никак не идет с озвученным.
— Вы пару нулей пропустили, — произносит Илья, который все это время развалившись в кресле наблюдал за присутствующими.
Мужик, чья должность не так уж и важно, краснеет мгновенно и идет пятнами.
— Простите, что Вы в виду имеете, Илья Вячеславович?
— Даже на этапе предпроверки озвученная сумма нарушений была в разы больше, раз эдак в триста больше, — отвечаю за Илью. Собеседник переводит хмурый взгляд на Ию.
— Ия Игоревна, а с чьего хотело бы узнать позволения, Вы позволили себе запугивать налогоплательщиков несусветными суммами? — тон неприятнейший, Ия отвечает мгновенно.
— Вы, Федор Аркадьевич, наверное, забыли. Данный налогоплательщик был включен в план выездных после акцепта межрегиональной по «сложному» расхождению. Анатолий Степанович подтвердит, — Ия по — доброму смотрит на другого мужчину, дает ему шанс не упасть в ее глазах, и снова возвращает взгляд на хмурого, — По нашему направлению до начала проверки регламентировано побуждать представителей организаций к добровольному уточнению. Если нет, то проверка. А в целей исключения потерь бюджета проводится анализ всего периода и озвучиваются имеющиеся риски.
— Всё верно, — отвечает Степанович, расслабленно. Мужика, по всей видимости, особо происходящее не касается, — Были случаи когда, отказавшись двести тысяч платить, с десятками миллионов прощались, и со свободой, — последнее со смешком добавляет, переглядываясь с Ией. В ответ она приподнимает уголки губ немного. В этом момент могу поклясться, что милее создания не встречал.
— Допустим, но побуждать Вы должны руководителя, а не учредителя, — чуть ли не брызжет слюной, тон повышается.
— Порядок доступа к конфиденциальной информации налоговых органов регламентирован девяносто шестым приказом министерства, две тысячи третьего года, я помню. Он регламентирует порядок передачи информации на запросы. У нас же прописано «побуждение представителей налогоплательщика», и нигде не сказано, что учредитель не является представителем. К тому же, в ваших рекомендациях был указан допрос учредителя. Хотите сказать, необходимо было допрашивать, не информируя о причинах. Как тогда получить необходимую информацию? — Ия вещает спокойно, в последнем вопросе чувствует искренний интерес. От ее размеренного тона собеседник заводится все сильнее.
— Я предпочитаю знать об имеющихся нарушениях, и тем более о последствиях, — говорю резко, смотря в глаза мудаку, который собирался наорать на девушку, которая оказалась виноватой в том, что ему с коллегами бабла захотелось, — Вам ли не знать, что руководитель — лицо наемное, а значит легко сменяемой и не менее заинтересованное, хоть и несет уголовную ответственность, — прищурившись, смотрю на Янсона, который тут же сглатывает. Кто — кто, а он меня знает прекрасно, все мои желания касательно него отражены во взгляде.
— Понимаю Вас, Макар Викторович, но во всем должен быть порядок, — голос Федора Аркадьевича меняется, становится мягче, — Поэтому Ия Игоревна, ждем от Вас объяснительную, в письменной форме, — взгляд Ии становится более резким, выдаст сейчас что — то рисковое. Чувствую это не только я, но и ее руководство, только она открывает рот, на ее ладонь ложится рука, начальница что — то произносит ей на ухо, сжимая при этом руку, выпрямляется и коротко кивает говорившему.
— Мы оплатим всю сумму, а дальше уже проведем внутреннюю проверку. Бюджет не должен страдать, — произношу глядя на Дениса.
В помещении наступает тишина. Служители закона не пытаются скрыть удивления. Видимо Дениска не удосужился более подробно ввести их в курс дела. Только Ия сидит отстраненно, и насколько мне видно что — то рисует в блокноте.
— Инспекцию мы отпустим, я думаю. Детали обговорим сами, им еще возвращаться, — откашливается один из мужчин, — Путь не близкий.
Взгляд сам самой тянется к Ие. Она прекрасно умеет держаться, в первые встречи мне доставляло удовольствие видеть, как она смущается под моим взглядом. Сейчас же она научилась справляться. Уверенная осанка, ровные длинные ножки. Голова поднята, надменной однако не выглядит.
— Идеальные песочные часики, — произносит шепотом Илья, наклонив голову в мою сторону. Смотреть на него, для того чтоб определить куда устремлен его взгляд не обязательно. Если попервам думалось, что он меня провоцирует, то сейчас, когда я не скрываю своего интереса, стало казаться, что не только я захвачен.
Спустя час мы с Ильей выходим на улицу, девахи ускакали пораньше. Управление расположено в центре города, старые узкие улицы, множество магазинов, зачем им с нами томиться. Первым делом в глаза бросается белое пятно, аккурат напротив входа. Ия. Опустилась на корточки на тротуаре, рядом с какой — то женщиной, судя по валяющемуся, за спиной последней, электросамокату она с него упала. Над ними возвышается известный спутник Ии, держащий в руках воду и аптечку, взгляд у него встревоженный, надо же, как переживает за неизвестную женщину. Вокруг толпится несколько человек.
Картинка резко меняется, рядом с ними паркуется какая — то битая тачка,
