которой сочится кровь.
Гадство!
Снимаю с шеи платок и прикладываю его к ране. Голова болит нереально, перед глазами плывут темные круги, немного подташнивает.
Наверное, сотрясение.
Оля, спрятав лицо на моей груди, затихает. Ее, Слава Богу, экстренное торможение не коснулось.
- Че за Егор? – с наездом спрашивает Антон.
Я, насупившись, молчу. Лучше прикинуться немой и глухой, чтобы лишний раз не провоцировать психа.
Мой телефон, лежащий на переднем пассажирском сидении снова начинает вибрировать.
- Бл@дь! – взяв его в руки, сбрасывает вызов и отключает.
Антон ведет агрессивно. Пролетает на красный, нагло подрезает других водителей, несколько раз выезжает на встречку. А я, накрыв Олю коконом из рук, тихо молюсь, чтобы он нас не угробил.
Вскоре мы оказываемся за городом. Он заметно расслабляется и начинает бросать на меня взгляды через зеркало.
- Нормально будем жить… слышишь?..
Нормально?! Он это серьезно?! Да он же забьет меня до смерти, едва мы переступим порог нашей квартиры.
- Как раньше… - говорит отрывисто, будто каждое слово битой из него выбивают, - не трону больше… ни тебя, ни Ольгу.
Отвернувшись, смотрю на пролетающий мимо пейзаж. Майкл все равно нас заберет, так что, как раньше ничего уже не будет.
- Про хахаля своего забудь… - продолжает Антон, - у меня других баб тоже не будет…
Оля засыпает. Я устраиваю ее поудобнее, вытягиваю ножки и снимаю шапку. Голова болит нещадно. Ломит шею и затылок. И нога, на которую я упала, тоже беспокоит. Сейчас не посмотреть, что там, неудобно.
- Янка! Слышишь ты меня или нет?
- Слышу, - отзываюсь тихо.
- Не могу я без тебя… ху@во мне!
Ох ты! Антон мне в любви признался?
Впервые.
Не в пьяной смс, а вот так, глядя хмурым взглядом в глаза.
- До дорогу смотри… Летишь под 150…
- Янка… я ремонт в хате сделаю… хочешь? Шубу тебе куплю…
- При чем тут шуба, Антон?
- Еб@рем твоим не попрекну ни разу… - голос глохнет, - хватить бурогозить…
- Помолчи, пожалуйста… У меня голова болит.
Он замолкает, а я, пристроив голову на подголовник, прикрываю глаза. Разговаривать, спорить с ним нет ни сил, ни желания. Лучше не трогать его совсем, пусть довезет нас живыми.
Майкл приедет за нами. Может, не сразу, но к среде – обязательно. В среду развод, так что он привезет мои документы обязательно.
Каждая кочка, каждая трещина на асфальте отдается в голове стреляющей болью. Стиснув зубы, я терплю. Просить помощи у Антона смысла нет. Он никогда не возил в машине аптечку.
Барахтаясь в невеселых мыслях, не сразу улавливаю звук сирен, что с каждой секундой становятся все громче.
- Твою мать… - рычит Антон сквозь стиснутые зубы.
- Успокойся, - подаю голос, когда машина начинает рывками прибавлять скорость, - может, не за нами…
- Рот закрой!
За нами. Когда расстояние между двумя патрульными машинами и нами сокращается до минимума, к Антону через громкоговоритель обращается голос сотрудника ДПС с требованием остановить машину.
- Антон, останови… - прошу я, чувствуя, как проступает на коже холодный пот, - останови.
- Да щас!
- Прошу тебя, - проговариваю ласково, - не дури… у тебя же проблемы будут… тебя же уволят…
- По@бать.
Машина несется на максимальной скорости, но дпс-ники не отстают. Не переставая, требуют остановки транспортного средства.
- Антош… пожалуйста, - начинаю плакать, когда впереди маячит резкий поворот.
Мы в него не впишемся. На такой скорости нас выбросит с трассы.
- Заткнись… - шипит, сжав руль до побелевших костяшек, - я семью домой везу!
- Ты нас не довезешь, Антон. Мы разобьемся. Сбавь скорость, умоляю…
Патрульные машины предусмотрительно сбрасывают скорость и отстают. Антон, глядя на них, тоже, но недостаточно.
Следя в зеркало заднего вида за преследователями, на повороте съезжает на встречную полосу.
- Антон!!! – визжу я, когда вижу, как нам в лоб летит белый седан.
Муж резко выкручивает руль вправо и нас, развернув на 180 градусов, выкидывает с дороги и впечатывает капотом в ствол сосны.
Колесо с громким хлопком взрывается и капот от удара подлетает вверх и ударяет по лобовому стеклу.
Все происходит за секунду, а мне кажется, что у меня вся жизнь перед глазами пронеслась.
- Оля… Доча… - трясу ее.
Она смотрит на меня большими глазами, нижняя губка трясется, но она почему-то не плачет.
- Оля! – кричу на нее.
Дочка вздрагивает, раскрывает ротик и начинает громко реветь. А у меня от сердца отлегает. Живая моя девочка…
Вой сирен приближаются, и вскоре двери машины распахиваются.
- С вами все в порядке?
- А?
Со стороны Антона тоже открывают дверь. Он лежит, завалившись на пассажирское сидение и глухо стонет.
- Давайте девочку…
Я протягиваю ему Олю. А следом уже другой сотрудник помогает выбраться мне. Мне приходится закрыть глаза, потому что все вокруг куда-то плывет.
- Вам плохо? Скорая уже едет…
- Где Оля?
Я слышу ее плач, и мое сердце разрывается от страха за нее.
- С ней все в порядке?
- Видимых повреждений нет. Идти сможете?
- Да. Что с Антоном?
- Ногу зажало.
Меня провожают до патрульной машины и отдают Олю. Малышка, увидев меня, сначала начинает плакать еще сильнее, но затем все равно успокаивается и, наконец, засыпает.
Через полчаса начинают подъезжать еще какие-то машины. Скорая, МЧС и… Майкл.
- Яна! – подбежав, заглядывает в машину.
Дыхание сбитое, сам бледный, как полотно.
Я смотрю в испуганные глаза, затягиваюсь его запахом
