– Ты вчера пришла домой и вообще не заметила, что я стоял в коридоре. И поздоровался с тобой. Потом тебя минут сорок «перло» в комнате, где ты заперлась и не открывала. Когда ты вышла…
– Я помню, что было потом, – отчеканила я. – Я просто была несколько…
– Дезориентирована? – подсказал Ворошилов с насмешкой.
– Это…
– И ты помнишь, как потом пошла на кухню и как я подарил тебе цветы? А потом ты разворотила половину холодильника, умяла почти батон колбасы, читала мне нотации и что-то про то, что ты готова меня целовать, если я буду вести себя хорошо?
– Этого я… не помню… – Картинки всплывали в моей голове, открывая прошлый вечер в совершенно новом свете. – Ты… ты не дуришь меня сейчас?
– Зачем? Ты знаешь много случаев, когда у тебя случались провалы в памяти?
А ведь точно, мы говорили с Ником. И это дурацкое чувство дежавю все утро, над которым я постоянно ломала голову. И стопудово я никогда не ела колбасу столь варварским образом. Я за каждую крошку в неположенном месте готова рвать и метать. Особенно если это Ворошилов лопал мои бутерброды на моем диване. А тут…
– Он… Зачем он это сделал? – Подозреваю, та ароматерапия была «с сюрпризом». – Он совсем конченый?
– Я бы не стал говорить столь категорично, – заметил Никита осторожно. Он поставил золотой пакет на стол и сложил пальцы в замок. – У него свое понятие, что такое хорошо и что такое плохо.
– Я думала, это ваша общая фишка, – парировала я, демонстративно отставляя какао в сторону.
Глупо, конечно, я покупала напиток сама, и Никита просто не мог туда что-то подмешать. Но, похоже, с Ворошиловыми вообще расслабляться нельзя.
– Я уже говорил. Я не пытаюсь хвастаться или выставлять себя в лучшем свете. Просто проясняю некоторые моменты. Для себя в том числе. Ты нравишься моему брату.
– И поэтому он решил меня опоить?! – возмутилась я в полный голос, пусть мне и польстила новость.
– Нет, конечно нет. Подозреваю, что в этом просто проявилось его понимание «хорошо». Очевидно, он думает, что он тебе действительно нравится, однако ты слишком скована этим своим «не дам до шестнадцатого свидания», поэтому было бы хорошо, с его точки зрения, помочь тебе немного расслабиться.
Зашибись!
Других слов нет.
– Отсюда у меня вопрос, – Никита нахмурился и поджал губы. – Он действительно тебе нравится?
– Что?! – Кажется, я покраснела. – Нет! Конечно нет! Это же…
– Боже, он тебе нравится!
Никита отодвинулся от стола, откинулся на спинку стула.
– Слушай, какая разница, что мне нравится? Или кто? – пожала я плечами и подалась вперед.
Влюбиться в Максима Ворошилова – непозволительная роскошь. И глупость. Эта ошибка может стать для меня самой непростительной в моей жизни, если она случится.
– Я же не переспала с ним, – уточнила я, вспомнив интересный момент вчерашнего вечера.
Аргумент, конечно, так себе. Но все-таки.
– Это делает весь спор бессмысленным, – возразил Никита, становясь мрачнее тучи. – А значит…
– Ничего это не значит, – огрызнулась я.
И чего это я так цепляюсь за продолжение банкета? Наверное, это все еще отголоски моего вчерашнего расслабления.
– И что, есть хоть какой-то шанс мне победить?
– Шутишь?! – воскликнула я. – Твой братец вчера меня довел до неадекватного состояния, чтобы затащить в постель. И все это, как ты говоришь, ради благих намерений! Да ты только что стал лидером гонки!
– Заканчивай это, – отрезал Ворошилов сдержанно. – Серьезно. Вся эта история превращается в какой-то дикий балаган.
– Напомнить, что не я это начала?
Вот теперь я расстроена. Чувствую себя опустошенной. Словно только что лишилась чего-то важного и интересного в своей жизни.
Неделя, конечно, выдалась безумная. Но в ней было столько всего, столько эмоций! Я не готова с ними расставаться.
– Предлагаю альтернативный вариант, – немного подумав, произнес Никита, – который устроит нас троих.
– Вообще, это самонадеянное заявление, учитывая, что третья сторона не присутствует на переговорах, – ответила я скептически.
– Ему и не надо присутствовать. Я знаю своего брата. Ты ему точно нравишься. Он не заступался передо мной ни за одну из работающих у нас девушек, которыми увлекался.
– Ты хотел сказать, с которыми он спал, а ты их после этого увольнял? – уточнила я ехидно.
Не получается не язвить, когда я общаюсь со старшим Ворошиловым.
– Я старался выразиться мягче.
– И какое это имеет значение? Если бы я действительно нравилась Максиму, он бы перестал врать. И вы бы уже отменили этот чертов спор.
Скрестила руки на груди, откидываясь на спинку стула. Все равно мне было сложно поверить, что в действиях Максима было хоть что-то искреннее.
– А он должен? А если он думает, что у вас все взаимно и он ничем не рискует? – парировал Ник. – Давай так. Продолжайте встречаться. Делайте что хотите. Кроме секса. Вспыхнет любовь, все сложится – я с радостью произнесу самый охрененный тост на вашей свадьбе и готов быть крестным у ваших милых пухлощеких детишек.
Так, а что это за камень в огород моей внешности? Или это привет Максу?
– Я даже готов сливать эксклюзивные новости, если тебе это как-то поможет, – добавил Никита. – Одно условие – никакого секса. Пока я сам не подведу Макса к тому, чтобы мы аннулировали ставку. Вы счастливы. Я счастлив. Все счастливы.
– Меньше всего я верю в то, что ты будешь счастлив выступать в роли свахи.
– Если это сбережет мои деньги? И ты сомневаешься? – Ворошилов поднял одну бровь.
Ах да, что за дурацкий вопрос? Деньги! Это же самое главное.
– Дуришь ты меня, Никитка, – с сомнением покачала я головой, боясь, что не улавливаю подвоха.
Я нравлюсь Максиму. Никита будет выступать в роли сводника. Фантастика какая-то.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что все это нелогично, – резюмировала я. – Что, если все действительно пойдет хорошо и мы все-таки переспим?
– Чтобы этого не случилось, у меня имеется второй подарок. – Ник придвинул золотой
