ДЕКЛАН
Я думал, что идея Айрис пойти на фальшивое свидание была нелепой, пока я действительно не сел и не понял, что завладел ее безраздельным вниманием по крайней мере на два часа. Это напоминает мне о нашем медовом месяце и об ужине, который мы провели вместе. Только на этот раз она сосредоточена исключительно на том, чтобы устроить шоу, в то время как я больше заинтересован в том, чтобы узнать ее получше. Не та, кем она является в рабочее время, и не те скрытые проблески, которые я получаю, когда она теряет бдительность, а настоящая она.
— Если бы тебе не нужно было работать, что бы ты делала по выходным?
Она отступает назад.
— Например, если бы у меня был выходной?
— У тебя выходной по воскресеньям.
— Обычно к тому времени я уже слишком мертва, чтобы двигаться, поэтому я предпочитаю прозябать в своей спальне. Я буду выходить только за водой и едой.
— Почему?
— Потому что я устала. Работа на тебя высасывает всю мою энергию, так что к тому времени, как я доберусь до выходных, я буду работать на перегаре.
Наш разговор быстро возвращается к работе, и в кои-то веки у меня нет никакого интереса говорить с Айрис о бизнесе.
— Ладно. Что бы ты делала, если бы не уставала и не работала? — Она смеется.
— Честно говоря, понятия не имею. То, что я делала раньше, на самом деле больше не применимо.
— Например?
— Позавтракать с друзьями. Провести весь день в кино. Люди смотрят в зоопарке. На самом деле вариантов бесконечное множество. Меня довольно легко развлечь, если только это не требует многого.
— Когда ты в последний раз этим занималась? — Она смотрит в потолок.
— Хм. Пару месяцев назад мы с Кэлом ходили в кино.
— Вместе?
— Нет. Мы разошлись по разным театрам, а потом созвонились, чтобы обсудить сюжеты. — Она смеется.
— Конечно, мы пошли вместе. С кем еще я должна пойти?
— С парнем?
— После того, как последний закончился отклоненным предложением, нет.
— А как насчет друга?
— Кэл — мой друг.
— Еще один друг? Желательно того же пола? — Ее смех звучит грустно.
— У меня их больше нет.
— Почему нет? — Она смотрит в свою тарелку.
— Оказывается, люди перестают приглашать тебя, когда ты только и делаешь, что говоришь «нет». Мы вели два очень разных образа жизни. Большинство моих друзей работали с девяти до пяти и работали только пять дней в неделю. Сначала я старалась не отставать от них, но в конце концов сожгла себя дотла. Мне пришлось выбирать между работой и жизнью, и мы знаем, как это было. — Она делает движение в мою сторону.
Выражение ее лица останавливает меня от дальнейших вопросов. Странное чувство в моем нутре оживает, и я могу назвать его только одним.
Чувство вины. Это моя вина, что у нее нет друзей. Ну, то есть никого, кроме нас с Кэлом.
Ты же сам сказал ей, что не хочешь быть ее другом.
Мой желудок сжимается, когда я думаю о том, как я отверг ее дружбу. Теперь, когда друзей осталось так мало, я уверен, что она относится к ним очень серьезно.
Вот почему она помогла тебе в первую очередь. Она действительно считает тебя своим другом.
Только я не хочу быть ее другом. Не тогда, когда она вызывает во мне все эти чувства, которые и близко не похожи на платонические.
Кто сказал, что ты не можешь быть и тем и другим?
Мне не следовало заказывать еще один напиток после того, как перед нами убрали пустые тарелки. Янтарная жидкость служит напоминанием о моей минутной слабости. Айрис была готова уйти, как только репортер оплатил ее счет и ушел, но я был тем, кто хотел остаться.
Одна эта мысль причиняет мне боль больше, чем я когда-либо хотел бы признать.
Я делаю глоток своего напитка, позволяя лишь небольшому количеству жидкости проскользнуть мимо моих губ. Айрис, кажется, несколько обеспокоена тем, как я заставляю унцию виски длиться дольше, чем все ее прошлые отношения вместе взятые. Я эгоистичен, что не пускаю ее так поздно в будний вечер, но ничего не могу с собой поделать. Смотреть, как она говорит на темы, помимо работы, очень увлекательно.
Она говорит, пока у нее не перехватывает дыхание, заполняя тишину, к которой я привык, своей бесконечной болтовней. Нет ни одной темы, о которой она говорила бы, не была бы наполнена страстью и интригой.
Полуразрушенный дом, который она видела по дороге домой, казался идеальным для ремонта. Как весело ей бывать в классе матери. Ее план посетить чемпионат бабушки по корнхолу, который состоится на следующей неделе в церкви.
Я даже не знал, что существует такая вещь, как чемпионат корнхола, не говоря уже о том, что бабушка была действующим чемпионом.
Я полностью наслаждаюсь своим временем с Айрис, до такой степени, что не хочу, чтобы оно заканчивалось.
— Ты почти закончил? — Айрис разрушает мои мысли суровой реальностью.
— С кем? — Она смотрит на мой напиток.
— Твой дорогой стакан виски.
— Я могу себе это позволить.
— У тебя дома есть такая же бутылка за половину стоимости.
Но буду ли я иметь ту же компанию? Скорее всего, нет. Мысль о том, чтобы выпить в одиночестве сегодня вечером, кажется невыносимой. Я провел всю свою жизнь в одиночестве, и хотя раньше это никогда не было проблемой, постепенно она становится невыносимой.
— Я наслаждаюсь видом. — Она смотрит в окно.
— Говорит человек, который ни разу не выглянул на улицу.
— Я говорю не о таком виде. — Ее глаза возвращаются к моим. Я вздрагиваю, когда она откидывает голову назад, когда смех взрывается из неё.
Это он грубый и хриплый, привлекающий внимание многочисленных посетителей. Тепло разливается по мне от этого звука, несмотря на то, что я знаю, что ее веселье из-за меня.
К тому времени, когда она снова смотрит на меня, в ее глазах появляется водянистый блеск, и она, кажется, не может сделать достаточно глубоких вдохов.
Моя рука сжимается вокруг стакана, когда я делаю еще один глоток.
— Что, черт возьми, это было? — Она вытирает уголки глаз.
— Репортер ушел. Тебе больше не нужно притворяться.
— Я не притворяюсь.
— Это… касается.
— Я не считаю это таковым.
— Нет.
— Нет? — О чем, черт возьми, она вообще говорит?
— Нет, — говорит она на этот раз более твердым голосом. — Это не то, как все должно пройти.
— Как именно это должно пройти? — Я не признаю, что запутался, но, черт возьми, я это чувствую. Все в ней сбивает меня с толку. От щемящего чувства в груди, когда она смеется, до притяжения, которое я испытываю к ней в любое время дня.
— Мы работаем вместе.
— И? — Ее глубокий вздох эхом отзывается в едином здании внутри меня.
— Мы заключили сделку.
— Ты утверждаешь очевидное только для того, чтобы позлить меня?
— Я просто указываю на ставки. Наши отношения слишком сильно зависят от нас, чтобы мы могли все испортить, потому что мы возбуждены и сбиты с толку.
Я не скучаю по тому, как она говорит «мы», хотя думаю, что так оно и было.
— Меня это не смущает. На самом деле далеко не так. Я точно знаю, чего хочу.
— И что это?
— Ты. — То, как она смеется, заставляет меня хотеть задушить её своими губами. Я останавливаюсь на том, чтобы вцепиться в ее руку, что отрезвляет ее настолько, что она перестает смеяться на мой счет.
Она пытается вырывать свою ладонь из моей, но я держусь.
— Это, должно быть, какая-то дурацкая шутка. — Мышцы на моей челюсти болят от того, как я стискиваю зубы.
— Как так?
— Ты не можешь хотеть меня. По крайней мере, не так.
— Почему бы и нет?
— Это не должно быть ничем иным, как контрактным обязательством.
— Это то, что мы говорим. — Я провожу пальцем по бриллианту на ее пальце, заставляя ее резко вздохнуть.
Ее глаза расширяются.
