подбородок и чуть приподнимает, смотрит в глаза:
— Я связался не с гробовщицей, Мира. И не с распорядительницей свадеб. Меня покорила твоя смелость. Только где она сейчас?
Я не могу выдавить ни слова. Просто смотрю ему в глаза, задержав дыхание.
Я наблюдаю за тем, как его лицо медленно приближается к моему. Мой взгляд опускается ниже. На губы. Жесткие, манящие, о которых часто брежу ночами.
Его парфюм сводит меня с ума, хочется уткнуться носом в мужскую грудь и больше ни о чем не говорить. Я вся дрожу в ожидании. Сердечко в груди стучит в предвкушении.
Пальцы мужчины зарываются в мои волосы, между нашими губами остаются какие-то жалкие сантиметры. Он только что хвалил меня за смелость, но мне не хватает ее, чтобы прильнуть к нему первой. А Роме смелости не занимать.
— Ты такая красивая. Еле сдержался при первой встрече, чтобы не сделать тебя своей, — от его шепота по всему телу пробегает дрожь.
Я забываю, как дышать, когда его губы наконец-то прижимаются к моим в долгожданном поцелуе. Я теряюсь, но всего на мгновенье, а в следующее уже пылко отвечаю на его поцелуй, не веря в происходящее, потому что все похоже на какой-то сон.
Мы целовались раньше, но сейчас я впервые волнуюсь так сильно. А еще стараюсь сохранить в памяти всё каждое его движение. Все свои ощущения.
Сначала он просто пробует мои губы своими на вкус, поглаживая пальцами затылок, спускается ниже, не больно, но волнующе гладит, немного сжимает шею. Напором просит запрокинуть голову навстречу и раскрыть губы.
Я делаю это и поцелуй становится более настойчивым.
Меня пробирает дрожь, а наш поцелуй становится все более страстным.
Пылают не только губы, но всё мое тело.
Я тихо стону, Рома реагирует на звук, прижимая меня к себе.
Я дрожу рядом с ним, вдыхаю аромат его головокружительного парфюма и тела, то зарываюсь пальцами в непослушные волосы, то с силой впиваюсь в ткань его рубашки. Между нами творится какое-то безумие, словно напряжение между нами вдруг резко лопнуло, выпуская наружу сумасшествие и разрядку.
Я не замечаю как мы с Багировым перемещаемся на диван, не разрывая поцелуя. Все происходит слишком быстро. Мы не даем друг другу передумать. Никто из нас не хочет останавливаться. Сейчас я не взвешиваю правильно это или нет, я просто следую своим желаниям.
Мы, словно два изголодавшихся животных, льнем друг другу, желая оказаться еще ближе.
Я плавлюсь в его руках, чувствую, что происходит настоящее сумасшествие. Он должен был выгнать меня, устроить скандал, но вместо этого мы внезапно стали близки, как никогда.
— Скажи, что тоже хочешь меня. Сейчас, он отрывается от меня на мгновенье, заглядывая в глаза, а я не могу произнести ни слова. Слишком сильны эмоции внутри меня сейчас.
— Хочу, — с трудом выдавливаю из себя, сгорая от желания.
Я просыпаюсь раньше обычного с чувством сладкой боли всё тело ноет, но так приятно, что хочется петь.
Не спешу открывать глаза, прокручиваю в голове воспоминания о нашей с Ромой ночи.
Они такие приятные, что улыбка сама по себе расцветает на губах.
Вспыхнувшая между нами страсть сначала взорвалась ярким фейерверком. Рома вел себя жадно, в его движениях и поцелуях было много желания, которое я с абсолютной отдачей старалась утолить.
Сейчас даже сложно поверить, что все это не сон.
Потом он был уже другим куда нежнее, игривым, шутливым… Но это не мешало нам становиться серьезными за несколько шагов до очередного пика.
Сколько их было я не считала.
Мы падали в сон, просыпались и снова любили друг друга.
Уснули окончательно совсем под утро. После душа. В обнимку.
И сейчас я тоже чувствую на животе тяжесть мужской руки.
Набравшись решимости, открываю глаза и осторожно поворачиваю голову. Снова улыбаюсь, конечно же.
Рома еще спит. Чуть хмурится. Наверное, решает какие-то безумно важные строительные задачи даже во сне. Может у него там снова рухнул кран? Сначала глупо шучу про себя, потом глупо тихонько хихикаю.
Еле сдерживаюсь, чтобы не разбудить его поцелуями. Но хочу чувствовать себя уверено, когда он проснется.
Поэтому аккуратно снимаю с себя его руку, выскальзываю из постели и на носочках сбегаю в ванную.
Оглядываю сначала её, а потом себя в зеркале. Растрепанная и безгранично счастливая. Даже стыдно…
В жизни не подумала бы, что такой ужасный день закончится так прекрасно. И его теперь уж точно ничем не испортить.
Включаю горячую воду, ныряю под расслабляющие струи, вспениваю шампунь на волосах, ощущая себя самым счастливым человеком на земле.
Между нами с Ромой больше нет гадких тайн. Его не отталкивает моя работа. Его в принципе ничто во мне не отталкивает, а я могу признаться себе окончательно: по уши влюблена в спящего в соседней комнате мужчину.
А еще хочу сделать ему приятно.
Поэтому быстро вытираюсь, выдавливаю пасту на палец и тщательно чищу зубы, осматриваю себя еще раз скептически, а потом снова юркаю в его футболку и пробираюсь из спальни в сторону кухни.
Роясь в чужом холодильнике без разрешения, чувствую себя слегка неловко, но внутренний голос подсказывает, что Рома не разозлится.
Готовлю для него быстрый, но вкусный завтрак. Нарезаю овощи и бекон, взбиваю яйца с молоком. Туда же зелень.
Конечно, лучше было бы после такой насыщенной ночи порадовать человека чемто более существенным, но в магазин я спускать не рискну. Вдруг он подумает, что сбежала? Нет уж.
У самой текут слюнки от запаха, который заполняет кухню и наверняка не только её. Сервирую стол, нахожу кофейные зерна и готовлю Роме двойной эспрессо.
Внимательно оглядываю результат своей работы, и, чувствуя абсолютное удовлетворение, собираюсь развернуться, чтобы идти его будить. Только не успеваю.
Я вздрагиваю, чувствую, как сильные мужские руки ложатся на талию. На мгновение напрягаюсь, а потом расслабляюсь, шагая назад. Вжимаюсь в мужскую грудь и откидываюсь, чтобы растаять от поцелуя в шею.
Господь, разве может утро быть более идеальным?
Рома тоже босой. В легких домашних штанах, но с голым торсом. Ещё не брился. Щетина приятно покалывает кожу на моей шее.
— Зачем так рано вскочила? — Рома ласково вычитывает, поглаживая мои плечи, руки и живот. Щекочет кожу дыханием и легкими касаниями.
— Хотела сделать тебе приятно, — юлить мне не хочется. Я признаюсь, а потом чувствую, как в животе взрывается маленький салют.
— Поверь, останься ты в постели мне тоже было бы очень приятно.
Рома не совсем шутит, но я всё равно
