дома и не могла знать достоверно, как поменялись их отца. Да, мама говорила, что отец часто спрашивал обо мне и Варе, что сожалел о многих поступках, но я даже представить не могла масштабы сих изменений. Если бы мама не старалась перевоспитать меня и приняла с самого начала мой выбор, возможно и не было бы всех этих ошибок.
После того как я, накинув на плечи белоснежный халат и нацепив на сапожки бахилы, вошла в просторную четырёхместную палату, время словно остановилось.
Этот факт меня слегка обрадовал. Всё-таки бабуля не сама коротала время, а в компании таких же «сердечниц» пенсионного возраста. Правда, лучше бы на тот момент их не было, так как мне было не по себе раскрывать свою душу при посторонних.
При моем появлении старушки всполошились, а потом подозрительно притихли. Бабушка отреагировала на их поведение и медленно повернула голову к двери.
У меня сердце едва не разорвалось на ошметки от увиденного. Вот где был удар так удар. Понятно, что болезнь ещё никого не красила, а волнение и тревоги оставляют отпечатки на наших лицах, но бабушку случившийся приступ подкосил капитально. И хуже всего то, что она не могла толком сказать об этом.
— Привет, — прохрипела я, присев на краешек койки. — Как ты?
Бабушка расплылась в улыбке. Немного криво, правда, из-за парализованной части, но я поняла. Конечно супер. По-другому она и не ответила б. Родная моя…
— Ва… о… при… ла…
У меня из глаз брызнули слёзы. Бабушка на удивление крепко сжала мои руки здоровой рукой и слегка потрясла, заставляя посмотреть ей в глаза.
— С Варей всё хорошо, она скоро приедет к тебе. Мы будет ухаживать за тобой, и ты обязательно поправишься.
При виде промелькнувшей в её глазах надежды меня накрыла дикая волна отчаянья. Я уже не стеснялась притихших пенсионерок и вовсю обнимала бабушку, целовала её морщинистое, пахнувшее лекарствами лицо, седые волосы, дрожащие от слабости руки. Из-за меня она в таком состоянии. Ладно, отец с матерью. Они могли выплеснуть на меня весь негатив, но бабушка… Она ни разу не осудила меня. Всегда поддерживала и заступалась. Если бы я сразу поехала к ней —это бы и имело свои последствия, но не такие плачевные.
— Прости меня… Я не хотела, чтобы ты попала в больницу. Я думала, так будет лучше для всех…
— Дан… Ы… Ы…
Я отстранилась, вытирая заплаканное лицо. Бабушка пыталась что-то сказать.
— Хо…шо всё. Ве… мне…
— Нет, бабуль, не хорошо, — качнула я головой. — Но я сделаю всё возможное, чтобы ты скорее поправилась.
Бабушка снова улыбнулась, однако взгляд стал пытливым. Конечно, она хотела узнать, что случилось и мне пришлось изрядно так проредить свой рассказ, дабы не вызвать очередное волнение. Когда она услышала, что мы с Варей приедем домой, то заметно обрадовалась и даже как-то взбодрилась.
Я и не заметила, как быстро пролетело время. И только когда дежурная медсестра объявила об окончании отведенного под посещение времени, я с удивлением обнаружила за окном сгустившиеся сумерки.
Попрощавшись с бабушкой и заверив, что в скором времени Варя обязательно проведает её, я поспешила домой. В шесть вечера автобус, а я ещё хотела обсудить с родителями некоторые вопросы.
Когда я вернулась, папа уже был дома и ждал меня с хорошими новостями.
— У меня получилось собрать деньги, — заявил он, как только я переступила порог. — Когда будем забирать Варю, сразу отдадим Глебу деньги.
— Так, хватит болтать! — пригрозила мама ворчливым тоном. — Мойте руки и за стол. Скоро автобус, а вы толком и не ели. Игорь, я собрала вам в дорогу небольшой перекус. Как только приедете, сразу позвоните, сколько бы времени не было. И как будете выезжать утром, тоже дайте знать.
— Оль, сколько можно повторять одно и то же? Немаленькие.
— Ага. Знаю я вас. Что отец, что дочь, слова не вытянешь, а потом вечные проблемы
Я мыла руки и с улыбкой на лице слушала их перепалку. Всё как в старые времена… Ну, практически всё.
Отец уже сидел за столом и нетерпеливо потирал руки, наблюдая за мамой, как вдруг громкий стук в дверь заставил нас всех подскочить на месте. В тот же миг в доме наступила давящая тишина.
Странно, но будто стучали сразу несколько человек. Причем не как всегда, раз-два и всё, а буквально выносили дверь. Зачем, спрашивается, когда есть звонок. И как же Рекс? Почему он не залаял при виде чужих?
Я как стояла, так и замерла возле раковины, парализованная плохим предчувствием. Не знаю, откуда оно взялось, но почему-то стало дико страшно. Мама тихо вернулась к кастрюле и как можно тише опустила в неё половник, а папа медленно поднялся со стула и подошел к зашторенному окну.
— Кто там? — прошептала я сдавлено.
— Не знаю. Отсюда не понять. Плохо видно. Но там точно не один человек.
Мы все испуганно переглянулись друг с другом, а в дверь всё так же продолжали настойчиво стучать, вселяя в меня первобытный ужас.
— Мам, а че так долго? Мы почти в снеговика превратились! — возмутилась Варя, когда дверь чуть отворилась, а потом растерянно воскликнула. — Ой, деда? Деда, а мы приехали! А вы чего не открывали так долго?
В дверном проеме показался невысокий мужчина лет пятидесяти пяти. То, что это отец Даны, сомнений не было. Во-первых, Варька назвала его дедом, а во-вторых, Богдане достались его глаза. Такие же асфальтовые, смотрящие куда-то вглубь тебя, будто душу разглядеть пытались. Походу, моя тщательно скрывалась, раз мужчина так долго и пристально всматривался в мое лицо.
Он продолжал с опаской коситься на меня, словно ожидая опасности и приобнял внучку, которая приклеилась к нему после долгой разлуки. То, что они давно не виделись, Варя мне успела рассказать по дороге сюда.
Пока мы играли с дедой в гляделки, Варвара уже влетела в дом и стала обниматься с бабушкой. Та бросилась причитать по поводу нашего позднего визита, сетовала на то, что следовало бы предупредить, и радовалась тому, что ехать в Александровку не придется. Затем осторожно высунулась сама Дана. Увидев Варю, она испуганно бросилась к ней, проверяя, все ли в порядке и уже после подошла ко мне:
— Что-то случилось? — она была напугана.
— Соскучился, — пожал плечами и поинтересовался: — Меня в
