скоро грань стирается над натиском накрывшего нас наслаждения.
Гилл роняет голову на моё плечо и пытается восстановить дыхание. Я делаю тоже самое, прижавшись к его уху своим. Ощущаю себя уставшей и полной сил одновременно.
Никаких мыслей — лишь приятное послевкусие, после испытанного ошеломления.
Пускай это будет полнейшим сумасшествием, но я готова сходить с ума снова и снова.
С ним.
Только с ним одним.
К концу недели я прихожу к выводу, что этим уродам с уличных гонок и правда будет не легко достать Тайлера.
Во-первых, он не из самой простой семьи. Во-вторых, популярный в университете бейсболист, в-третьих, его очень сложно застать в одиночестве, в-четвёртых, он живёт в пентхаусе, куда попасть нереально. Ну и в-пятых, мы с ним почти не расстаёмся, то есть он всегда под моим надзором.
Мы созваниваемся на каждом промежутке времени между занятиями. Вместе обедаем. Занимаемся в библиотеке. В другой. Благо, в студгородке их несколько. Я посещаю бейсбольные тренировки, чем безразмерно радую отца, потому что иногда тренируюсь сама. С Тайлером.
Да, меня больше не тошнит от страха при виде бейсболистов, но неприятный осадок всё равно есть. Потому что мы до сих пор не выяснили главного: кто виновен в том, что со мной случилось. И присутствует ли он среди тех, с кем мы тренируемся…
Впрочем, для меня это ушло на второй план, потому что куда приятнее целоваться с Таем на бейсбольном газоне под желтоватым светом прожекторов, чем думать о той далёкой вечеринке.
Да, всё, что касается наших с Тайлером отношений — феерично, мы узнаём друг друга и сближаемся всё сильней день ото дня. Сексуальное притяжение перерастает во что-то более глубокое — в понимание, что мы подходим друг другу, в ощущение, что мы были знакомы всю жизнь, но при этом, нам ещё есть, что узнавать, открывать и удивляться.
Но…
Всегда есть пресловутое «но».
И наше с Гиллом «но» — это жизнь вне наших отношений, а конкретно моя мать и её лекция для первого курса, на которую я не хотела приходить, но пришла.
Я опускаюсь в кресло на самом дальнем от преподавательского места ряду и осматриваюсь. Зал полон: девочки возбуждённо шепчутся между собой, парни в основной своей массе выглядят скучающими. Я вздыхаю, а в следующий миг натыкаюсь на взгляд Фрейзера. Он тут же поднимается с места, с намерением подойти, но я качаю головой, мол, даже не смей, и бывший друг обречённо падает обратно.
А знаете, что самое противное в ситуации с Дереком?
Он избегает Гилла.
Фрейзер забросил бейсбольные тренировки, это раз. Он мгновенно идёт в другую сторону, лишь завидев нас с Таем вместе, это два. И три — похоже, мой бывший друг уверен в том, что я рассказала Гиллу о его предательстве. Что тоже говорит о многом.
Я упираюсь затылком в стену позади кресла, закрываю глаза и подхватываю пальцами прядь волос.
Жду неминуемого. Но при этом, надеюсь, что женщине, родившей меня, хватит ума сдержать своё обещание и не рассказать всему свету о том, что я её дочь.
И тут моих губ касаются чужие губы.
Я теряюсь от неожиданности и распахиваю глаза, чтобы увидеть широкую и самодовольную улыбку Тайлера Гилла. Засранец.
Он шумно опускается в кресло рядом и подмигивает мне:
— Это всего лишь я, ведьма.
— Но… Ты же не первокурсник, если забыл, — улыбаюсь я ему. — Да и учишься на другом факультете.
— Подумал, что тебе не помешает моя поддержка, — говорит он серьёзно и сплетает наши пальцы.
В груди разливается тепло.
— Спасибо.
Тай кивает и прижимает мою руку к своим губам, а затем тоже замечает Фрейзера:
— Эй, а почему Дерек не сел рядом?
Я досадливо морщусь и тихо говорю в пространство:
— Потому что наша дружба не выдержала некоторых испытаний. Мы с ним прекратили общаться.
Тайлер всматривается в меня несколько секунд, а затем кивает:
— Теперь понятно, почему он не отвечает на мои звонки.
Не только поэтому, но да, это тоже одна из возможных причин.
Я виновато улыбаюсь Тайлеру, он в ответ хмуро кивает, мол, всё в порядке, и тут наше внимание переключает на себя вошедший в аудиторию преподаватель. Зал постепенно затихает. Мистер Мейсон тепло улыбается первокурсникам и объявляет мою мать:
— Нам с вами очень повезло, потому что сегодняшнюю лекцию для нас читает популярная и талантливая писательница — Виола Брукс! Давайте её поприветствуем, как следует! Миссис Брукс, прошу вас, проходите!
Если честно, я не представляю, чего ожидать от этой женщины. Откровенного наряда? Броского макияжа? Или заявления прямо с порога: смотрите, вон там сидит моя дочь, и сегодня я научу её, и вас заодно, как зарабатывать деньги на одном из пороков людей — на жажде секса!
Впрочем, именно к нему в последнее время я пересмотрела своё отношение…
Я смотрю на профиль Тайлера, вспоминаю то, что мы с ним вытворяли и неминуемо краснею. Чего стоит одна только библиотека! Не говоря обо всем остальном…
Я собираюсь с мыслями под шквал аплодисментов женской половины аудитории и смотрю на вошедшую Виолу Брукс.
Она выглядит… прилично!
На ней модный брючный костюм бежевого цвета, туфли-лодочки и дневной макияж на лице, которое озаряет вежливо-благодарная улыбка.
Ладно. Должна признать, что иметь такую мать я не против. Впрочем, всё может измениться, когда она откроет рот. Поэтому я не спешу расслабляться.
Виола оглядывает ребят и поднимает руки ладонями к нам, прося тишины. Снова улыбается:
— Я очень благодарна университету за приглашение, это честь для меня — быть здесь и поделиться своим опытом. Писательским опытом в целом, а не тем, что помогает мне в написании эротических сцен, прошу заметить!
Я закатываю глаза, пока аудитория смеётся — что и требовалось доказать. Виола Брукс никогда себе не изменяет.
Как я и предполагала, лекция не будет простой.
Но, конечно же, радует и добавляет моему сердцу покоя то, что рядом со мной Гилл. Жаль на обещанный мною Виоле обед, после лекции, его нельзя взять с собой — у него тренировка.
В общем и целом, я ещё не раз закатываю глаза, но в какой-то момент признаю, что приглашённый сегодня лектор, помимо всего прочего, рассказывает о важных и нужных вещах для начинающих писателей. Ей, как никому прочему из-за специфики, в которой она работает, приходилось отбиваться от нападок критиков и негативных отзывов на свои книги. И в основной своей массе они звучали от ханжей, вроде меня. Где-то в
