Потому как Океанов вдруг обиженно нахмурился.
— Ты отлично целуешься, — выпалила я зачем-то и коснулась пальцем мужской щеки рядом с уголком рта.
— Так может, еще порепетируем? На будущее, — предложил он.
— Зрителей больше нет, — усмехнулась и высвободилась из объятий Стаса. Взяла его за руку и повела в столовую.
Сели за столик. Смотрели друг на друга чуть ли не влюблёнными глазами, потому как на нас тоже смотрели Дарья и ее папа.
— Ты завтра поедешь на работу? — спросила я у Океанова.
— Да, завтра надо. И, скорее всего, до вечера.
— А мне после утреннего сеанса надо будет съездить в город.
— Зачем? — вроде бы невзначай спросил Стас.
— По личному.
Океанов потянулся ко мне и с усмешкой спросил:
— Изменять мне собралась?
— Ага. Сразу с двумя. Нет, с тремя.
— А ты горячая штучка, — фыркнул Океанов. — Телефон только не отключай и заряди. На всякий случай.
После ужина все разошлись по своим номерам, Стас в том числе, сообщив, что ляжет сегодня пораньше спать. Ну а мне хотелось пообщаться с Милославом. Его я застала в холле, он раздавал цу сотрудникам. Когда портье посмотрел на меня, я молча кивнула ему на входную дверь. Милослав кивнул в ответ, и я вышла на крыльцо.
Портье появился минут через пять.
— Прогуляемся? — предложила я ему.
Мы спустились с крыльца и зашагали под руку по аллее.
— Я завтра еду в город встретиться с местным историком, — сообщила я. — Он писал диссертацию по графу Урусову.
— Как интересно, — улыбнулся Милослав. — Как вы его нашли?
— Он оказался соседом девушки, которая делает маникюр, ее мне посоветовала наша Людмила.
— Как тесен мир, — опять улыбнулся Милослав, а я вдруг дернулась, как от укола в спину, и посмотрела на дверь замка. Из нее в этот момент выходил мужчина. Присмотревшись, я узнала в нем Савкевича. Он спустился с крыльца, и вскоре я потеряла его из виду. — Будем надеяться, что историк нам поможет. Знаете, как это бывает, Лялечка, человек сам порой не знает, что владеет важной информацией. Что для одного просто слово, для другого приговор.
Когда я вошла в номер, Стас уже спал. Ну, или очень натурально притворялся. И я, на всякий случай прихватив полотенце и пижаму, направилась в ванную и раздевалась там.
Ложилась спать под мирное посапывание хозяина отеля. Не удержалась, посмотрела Стасу в лицо… красивый он. И хороший такой. Ну, когда спит. Не удержалась, погладила его по волосам, а затем, повинуясь неожиданному порыву, чмокнула бывшего родственника в щеку. Он улыбнулся во сне, а я залезла под одеяло и вскоре уснула.
Следующий день пришел с дождём. Он был не сильным, до ливня не дотягивал. Но шел, не прекращаясь.
Я выспалась. Ночь прошла спокойно, без посягательств со стороны Стаса. И я поймала себя на мысли, что мне комфортно. Рядом с ним.
После завтрака я приняла постоялицу. Сама собой, она, как и любая другая женщина, жалела о любви. Ушедшей и самой яркой, как она считала, в своей жизни. Жаль, но карты показали, что это действительно так. И как бы хороша и красива не была женщина, сидевшая передо мной, ее судьба — одиночество.
Грустно мне стало после этого сеанса. Но нечего сентиментальность проявлять. И я, убрав в кабинете, поспешила собираться к историку. Наряд гадалки лучше, конечно, переодеть.
Вскоре я уже сидела в вызванном для меня Милославом такси. Доехали быстро, я попросила остановить у сетевого магазинчика, что был недалеко от кафе, в котором мы как-то сидели со Славой. Купила торт и с предвкушение поспешила к нужному подъезду.
В какой именно квартире обитал историк, я узнала от Наташи, спросила ее по смс. И вот я уже давила в звонок его квартиры.
Дверь мне открыл мужчина лет шестидесяти. Ухоженная, аккуратная борода с проседью. Губы в меру пухлые, щеки чуть впалые. Одет мужчина в серые спортивные штаны и в синюю футболку с принтом — интересно, историк действительно фанат космической саги или зеленый иномирец на его груди случайность? А может, и подарил кто.
— Добрый день, — поздоровалась я.
— Добрый, — кивнул он, посмотрев на меня поверх своих очков. Что я еще заметила — глаза добрые, тёплые, как будто улыбаются. — Вы Ольга?
— Можно просто Ляля, — улыбнулась я, протягивая ему ладонь.
— Интересно, — он пожал мою руку и, раскрыв дверь пошире, пригласил зайти в квартиру. — А я Вениамин Андреевич.
— Очень приятно, — я снова улыбнулась и, после того как историк закрыл дверь, дала ему торт. — К чаю под нашу беседу.
Мы прошли на кухню. Довольно уютную. И чистую. Вениамин Андреевич включил электрический чайник и, пока он закипал, достал с полки посуду и чай в пакетиках.
— Признаться, я был удивлён, когда Наталья мне сказала, что одна юная леди хочет со мной пообщаться. Но когда я узнал, где вы работаете, сам заинтересовался нашей встречей, — произнес он. — Как там замок?
— Замок стоит. И простоит, я думаю, еще долго. Новый хозяин сделал ремонт, аккуратно и сохраняя исторический вид.
— Наслышан. Теперь там отель с мистическим уклоном, а гости участвуют в квесте. Вы кем там работаете?
— Я гадалка. Развлекаю постояльцев.
Вениамин недоверчиво на меня посмотрел и неожиданно спросил:
— Актриса?
— Вы угадали, у меня театральное образование, — решила я не врать, — но у меня, как оказалось, есть и другие таланты, кроме актёрских.
— То есть предсказанное вами сбывается?
— Про будущее — еще не знаю. А вот про прошлое и настоящее — тут всегда в точку.
— Что ж, и мне погадать сможете? — усмехнулся он.
— Конечно, — я тут же полезла в сумку и достала прабабушкину колоду. Начала ее тасовать. Историк уставился на карты в моих руках и вдруг произнес:
— Стойте, — я замерла, — позвольте взглянуть.
Я протянула мужчине ладонь с колодой, но Вениамин Андреевич не стал ее трогать, лишь наклонился, приподняв свои очки, и пристально рассмотрел рубашку карт.
— Интересно, — он отодвинулся обратно, поправляя очки, посмотрел на меня в упор, словно оценивая, — это древний и, я даже сказал бы, тайный сакральный символ, означающий извечную борьбу добра со злом. Признаться, я давно его не видел. Откуда у вас эти карты?
— Они достались мне от прабабушки. Она не только гадала на картах, но и была знахаркой, соседи немного опасались ее, считали ведьмой, — ответила я и продолжила тасовать карты.
— Не надо мне гадать, — вновь остановил меня Вениамин Андреевич, — про свое прошлое и настоящее я все знаю. А про будущее знать не хочу.
Настаивать я не стала и