– А ты кто такая?
– Я сестра Сергея! Немедленно отпустите его! Я сейчас в милицию позвоню, если…
Договорить не успеваю – мне закрывают рукой рот и толкают вслед за братом. Машина срывается с места…
Я смотрю на Серёжу и меня сильно пугает его абсолютно безразличное ко всему происходящему лицо…
В машине мёртвая тишина. Никто ничего не говорит. Просто едем. Пытаюсь взять себя в руки и выяснить хотя бы что-нибудь…
– Мне объяснят, что происходит?
– Когда приедем на место – там всё и объяснят.
– Кто вы и что вам от нас нужно?
– У брата спроси – он знает.
Вопросительно смотрю на него, тот белее белого и молчит. Только глазами выражает страх.
Не спрашиваю у него ничего больше, ужас сковывает такой, что и у меня начинается нервная дрожь, а по коже пробегает холодный озноб. Едем в сторону МКАДа. Явно в область хотят вывезти…
– Послушайте, я буду кричать! Немедленно остановите машину!
– Крикнешь – брату хуже будет.
– Вы что – не понимаете, что нас будут искать?
– Ничего, мы переживём.
– Да в чём дело-то?
Молчат. Руки холодеют, я чувствую себя настолько беспомощной, что хочется плакать…
Подумалось о сыне… Боже! Я же даже сумку с мобильным в офисе оставила…
Постепенно начинаю впадать в состояние, когда действительно всё становится безразлично. Мы едем ещё минут сорок, вижу поворот на город Видное – и машина сворачивает именно туда.
Уже темнеет, водитель останавливает авто у какого-то пятиэтажного жилого дома с пристройкой к первому этажу.
– Выходите! Быстрее!
Вышли. Я осмотрелась – обычный жилой район…
Ведут к пристройке, подпихивая в спины. Успеваю разглядеть табличку над входом в пристройку: «Опорный пункт полиции».
Так это полицейские?! Ничего не понимаю… Ни документов на арест, ни удостоверений… Да и вообще, какое они право имели так вот увести брата и посадить под угрозой пистолета в машину? И машина была не служебной, хоть точного номера и не запомнила, но они однозначно значились как частные, не государственные.
Заходим в дверь. Темно. Кто-то сзади щёлкает выключателем. Теперь слишком яркий свет слепит глаза…
Вглядываюсь: типичный опорный пункт – в таких ещё часто участковые сидят. Только большеват для участкового – несколько кабинетов и небольшой холл со стульями.
Меня швыряют на стул в холле, а брата уводят в один из кабинетов. Сижу. Пробегает мысль выбежать на улицу – встаю и подхожу к входной двери… но, конечно, заперто. Смотрю на окна. Пыльные. Клеенные-перекленные лентами для сбережения тепла. Не открыть, тем более быстро…
Из кабинета выходит мужчина, как раз тот, который дуло пистолета на брата наставлял. Грубо хватает меня за руку и тащит в другой кабинет.
– Мобильный давай сюда, быстро! Придушу гниду!
– У меня нет мобильного… он… в офисе остался.
Не верит, обыскивает повсюду.
Мерзко… Ничего не находит и больно хватает за руку, выкручивая запястье.
– Выкинула, да? Вот хитрая, гнида…
– Да ничего я не выкидывала, я же даже сумку забыла. Пусти, гад! Больно!
– Да я сейчас тебе руку сломаю, поняла? Что ты по телефону наговорила?
– Да ничего я не наговорила, ты что, идиот? Я же сказала, что нет у меня телефона!
Когда мне очень страшно, то иногда случается так, что на меня находит какое-то отупение, и я начинаю вести себя совершенно безразлично, будто бы мне и не страшно вовсе.
– Вы что, с братом оба отморозки?
– Так единокровные же.
– Короче, падла, не знаю, как тебе это удалось, но кто-то колотится за вас, и это нам очень не нравится. Поняла? Сейчас будешь звонить в офис с моего телефона и скажешь кому-нибудь, что с тобой всё нормально. Догоняешь?
– Никуда я не буду звонить! А вам это всё так просто с рук не сойдёт! Я вернусь, напишу на вас заявление, и вас всех посадят за незаконное лишение свободы! Оборотни в погонах!
Удар по лицу… такой силы, что я падаю со стула на пол, и из губы начинает струйкой бежать кровь.
Мамочки! Это уже серьёзно… Больно и страшно… Как же это может быть такое?
– Звони, тварь! Зубы выбью!
Верю. Вытираю кровь рукой, но она всё равно бежит: ранка в губе приличная. Во рту чувствуется солоноватый вкус.
Пытаюсь встать – снова удар. Ногой попадает в руку, которую до этого уже и так чуть не вывернул. Жуткая боль, чуть сознание не теряю… Шевелить рукой не могу совсем…
Не вставая, беру трубку телефона, которую мне протягивает этот урод. Прямо лежа на полу, набираю номер.
– Алло! Веруня… Да, это я… Нет-нет, не беспокойся, со мной и с Серёжей всё нормально… Правда. Видно, ему просто нужно было уладить дела с представителями закона…
Слова «видно» и «ему» произношу быстро и слитно, в надежде, что Веруня поймёт, где мы. Надежда была слабой, но, может, именно эта уловка позволит нам с братом избежать совсем серьёзных травм…
Урод вырывает трубку из руки.
– Вставай. Сейчас братика навестим…
Тащит в кабинет, где вот уже минут сорок сидит брат и все остальные участники нашего похищения. Брат сидит на стуле с завязанными позади спинки руками. У него тоже течёт кровь из губы, только плюс ко всему этому ещё и внушительные синяки на лице. Его били, а он даже не кричал…
– Ну что, отморозки, как бабки отдавать будем?
– Какие бабки?
– А ты как будто не знаешь, это ж брат твой родной!
– Не знаю…
– Те бабки, которые он у нас на заказ взял, а потом нас же и кинул…
– Я не в курсе заказов, которые ведёт брат… Сколько денег он должен?
– Теперь уже двадцать штук «зелени»!
– Понятно… А сколько реально был должен?
– Это теперь никого не интересует, шваль. Двадцать отдадите!
– У нас нет таких денег сейчас… Всё в обороте…
– Значит, продавайте всё и отдавайте, ясно? Не отдадите через неделю – хана вам с братом. И офису вашему тоже хана.
Один из бандитов начал отвязывать руки брата от стула, и мне наконец стало чуть спокойнее. Сейчас, думаю, дайте нам только выйти отсюда живыми… а там… вы ещё не знаете, кем у нас мама работает…
Додумать не успеваю – раздаётся грохот. Кто-то выбивает входную дверь и слышится топот… В кабинет влетают бойцы ОМОНа: в масках, с автоматами, при полной боевой готовности; и ровно в секунду – я и оглянуться даже не успела – все трое похитителей оказываются лежащими лицом в пол.
Вслед за ОМОНом в кабинет вбегает запыхавшийся… Паша! Я глазам своим не поверила… Падаю ему в руки. Он гладит меня по волосам, что-то шепчет, успокаивает, говорит, что всё позади. А и так всё позади… Теперь-то уж точно. Главное, что он пришёл, он нашёл…
Бойцы надевают наручники преступникам и уводят их. Командир омоновцев просит нас с братом тоже проехать вместе с ними: нужно дать показания.
Увезли нас недалеко и тут же, у Видновского РУВД и высадили. Показания сняли на удивление быстро, после чего Паша вызвал скорую помощь. Та приехала и зафиксировала побои, а у меня ещё, ко всему прочему, и перелом правой руки теперь имеется.
Дальше нужды в нас не было, а потому отпустили на все четыре стороны.
Господи… Потащились в местный травмпункт, там мне наложили гипс, а потом мы поймали машину и поехали в сторону офиса.
– Паша, а почему мы едем в офис?
– Сейчас поймёшь. Нас там ждут.
Брат сидел как в воду опущенный, молчал всю дорогу. Не знаю, что он чувствовал, но, наверное, ему было даже хуже, чем мне.
Подъехали к офису – в окнах горел свет. Навстречу выбежал Андрей Палыч, лицо которого было очень беспокойным, но на губах играла какая-то пусть и странная, но улыбка.
– Приехали! Веруся, приехали! – закричал он и тотчас побежал в офис.
Я зашла в приемную, там, где стоял стол Веруни, и плюхнулась на диван, а Андрей Палыч трясущимися руками пытался разлить по пластиковым стаканчикам, вытянутым из кулера, коньяк.
– На, дочка, выпей… выпей – легче станет… Напугалась-то как, небось…
Веруня молча стирала кровь с лица брата, пока он с видом побитой собаки глядел на всех нас.
