звучит, — перебил меня Тенгиз.
Он чуть отстранился, заглядывая в мои глаза. Ладони с моей спины переместились выше и привычно зарылись в мои волосы.
— Твоя мечта никогда не звучала для меня самонадеянно, потому что я всегда знал, что ты можешь добиться чего угодно. Всегда добивалась. Поэтому я отошел в сторону. Поэтому дал тебе уйти. Поэтому я помогу тебе снова. Всегда. Только в этот раз я буду рядом. Чтобы ни случилось.
— Даже если я откажусь выходить за тебя замуж? — не смогла не подначить я его.
— Даже если откажешься, — подтвердил Тенгиз, кивнув.
Тут я надо сказать опешила.
— То есть вот так просто? — уставилась на него недоверчиво.
— Я же обещал учитывать твои желания. Так что отказаться ты и правда можешь. Но я не сказал, что приму твой отказ.
Вот же… жук!
На губах при этом очередная довольная улыбка расплывалась. Какой же он все-таки…
— Коварный.
Ответом мне стала та самая коварная ухмылка.
— С тобой, как на войне.
— Со мной? — офигела. — Я что ли виновата, что ты мое «нет» никогда не слышишь?
— Не виноват я, что твое нет — вечное «да».
— Ахалая, я тебя сейчас опять побью, — предупредила.
— Хотя ты права. У нас с тобой точно не война, — помолчал и добавил: — Игра на выживание, — тяжко вздохнул этот в край охреневший тип.
— Еще слово, и ты и правда в режим выживания отправишься, — пообещала, не скрывая мрачности.
На что получила веселую усмешку.
— Не отправлюсь. Я знаю способ, как тебя успокаивать.
— Да что ты? Это какой…
Не договорила. Не смогла. Этот невыносимый мужчина меня поцеловал.
В общем, опять заткнул своим излюбленным способом.
Ударила его по спине. Раз, снова, другой, пятый. Безрезультатно. Прикусила губу. Не помогло. Тенгиз лишь усилил напор. И я очень старалась не поддаваться, помнить о своей обиде, но с каждым пройденным мгновением только больше сдавалась. Да и не было во мне никакой настоящей обиды. А вот желание быть к нему ближе становилось все ярче. Уже мои руки зарывались в его волосы, я сама хотела быть к нему ближе, пока он все сильнее вжимал меня в стекло за спиной.
Мужские ладони выпустили пряди, переместились ниже, пальцы ухватились за подол и без того короткой юбки, потянули вверх, собирая джинсовую ткань на пояснице. Мгновение, и я уже обхватываю его талию обеими ногами. На мне по-прежнему нет нижнего белья и застежка брюк слегка царапает нежную плоть. Каменный стояк вжимается в меня с такой силой, что кажется еще немного, и я кончу только от одного этого действия. Или он окажется внутри меня, игнорируя все внешние преграды. И я жажду этого всем своим существом.
Где-то в глубине сознания еще бьется мысль, что мне нужно прекратить намечающееся, но он настолько тих, что я попросту игнорирую его. Сильнее сжимаю короткие волосы на макушке, углубляя наш поцелуй. Мне мало того, что есть, нужно больше. И Тенгиз реагирует, дает то, в чем я так нуждаюсь. Пальцы одним резким толчком погружаются в мою плоть, вырывая из меня крик удовольствия. Первый, но не последний. Их рождается бесчисленное множество, пока мужчина немного грубо, но так нужно вторгается в меня снова и снова.
Тенгиз не переходит черты, хотя я уже не просто прошу, умоляю об этом. Мне мало того, что он мне дает. Нужно больше. Он нужен мне весь. Хочу чувствовать его не только телом, но и душой. Глупое сравнение для физической близости, но в такие моменты мне именно так и кажется. Что не только тела, но и души переплетаются в крепких объятиях, увеличивая дозу получаемого наслаждения. Совсем не то, что сейчас. Хотя не менее ярко и приятно.
Меня всю трясет, конечности напоминают вату, сил нет даже на нормальное дыхание. Оно срывается и вырывается из моей груди невнятным хрипом, пока я пытаюсь прийти в себя, после полученного удовольствия. Глаза и те нет сил открыть. А когда получается, хочется зажмуриться обратно, только бы не видеть на мужском лице этой нежности, что плавит мозг хуже любого паяльника. Клеймом остается на нем, не избавиться. Я и не пытаюсь, замираю, запоминаю, открываю глаза и впитываю в себя эти эмоции, чтобы запомнить и никогда не забывать больше.
— Брюк я так и не расстегнул, если что, — усмехнулся Тенгиз, заметив, что я пришла в себя.
— Я знаю, — улыбнулась ему. — Спасибо.
Пусть я о том и сожалею, как никогда.
— Я же обещал, — пожал плечами он с самым обыденным жестом, будто нет в том ничего особенного, и не его разрывает от желания нарушить собственное слово.
Я ведь чувствую до сих пор, насколько твердо у него в штанах. И в любой другой ситуации я бы обязательно ему посочувствовала и помогла, но не в текущих реалиях, где он все еще официально с другой. И без того нарушила десяток собственных принципов из-за него.
— Тем более, это круче любого секса, — шепнул в губы Тенгиз. — Видеть, как ты кончаешь для меня.
— И из-за тебя, — угукнула согласно, не выдержала и рассмеялась, уткнувшись лбом в его плечо.
— Из-за меня — это вообще, как отдельный вид искусства, — отозвался мужчина не менее весело.
— Танца, — внесла уточнением.
— Всегда любил смотреть, как ты танцуешь.
На этот раз я ответила не сразу, сперва потянулась к нему ближе, привстала на цыпочки.
— Как расторгнешь помолвку, обещаю тебе устроить самый лучший приватный танец, — шепнула на ухо, прикусив мочку.
Лежащие на моих бедрах ладони сжались почти до боли.
— И кто из нас коварный?
— Ты, конечно! — отстранилась, уставившись на него со всем возмущением. — Я вообще дева безвинно обвиненная.
— Сама невинность, — фыркнул насмешливо Тенгиз.
— Конечно. Ты что, сомневаешься? — сощурилась
— Разве можно сомневаться в том, что сам же забрал?
Вот здесь до меня не сразу дошло, что он имел в виду, а когда дошло… Ахалая уже не только отстранился, но
