розовые приоткрыла. Ко мне тянется. Хочет поцеловать.
– Ты ж вообще не представляешь, да, что со мной делаешь? – с тихим стоном набрасываюсь на ее рот. Я, наверное, идиот. Все ведь хорошо, а мне по привычке кажется, что впереди какая-то задница. И оттого мне пипец как сложно расслабиться. Отпустить контроль. – Ты, блядь, мое все, Лала. Что хочешь теперь с этим делай.
Сжимаю пальцы на ее подбородке, так что губки ее по-утиному выпячиваются. Провожу пальцем по нижней, оттягиваю. Влажно с языком целую и опять касаюсь губ. Перед глазами плывет. И почему-то кажется, что со стороны я выгляжу таким же бешеным, как и чувствую себя рядом с ней. Где, сука, мои маски? Хоть одна, чтобы скосить под цивилизованного? Нет их. Делись куда-то. Почему это так приятно? Стонет…
– Хочу тебя, Назар.
Прохожусь тяжело по ее нежной шейке, сжимаю. Грубо мну грудь. Коричневый сосок выкручиваю. Потерялся я в ней. Полностью. Ничего не осталось, кроме этой сумасшедшей потребности. И Лалкины жаркие стоны только сильнее меня подогревают. Бешено целуемся. Облизываю ее язык, смакую губы. Прихватываю скулу, щечку, ушко... Ничего кроме этого нет. Мы одни в целом мире. Мы и есть этот мир. Мы его создаем и наполняем.
Касаюсь вздрагивающей головкой члена скользких складок. Размазываю смазку, кайфуя от того, как все остро без резинки ощущается. Я могу толкнуться в нее, растянуть силой под себя и залить ее матку спермой, дав шанс нашему миру обрести плоть. Ребенок – гарантия того, что я не потеряю Лалу, если вдруг ей все-таки не удастся меня полюбить. И самая большая подлость, на которую я осознанно мог бы пойти. Потому что ей нет и девятнадцати. Потому что ей некуда спешить. Потому что прежде ей обязательно нужно разобраться в себе. И я буду последним мудаком, если поступлю с ней так бесчестно.
А как хочется! Как же хочется. По живому. Она такая мокрая для меня. Вжимаюсь лбом ей в плечо. Сдавливаю член, чтобы не наделать глупостей.
– Хочу тебя без резинки, – выдыхает женушка.
– Ч-что?
– Хочу тебя почувствовать, Назар...
– Небезопасно это, лялька.
– Ты успеешь выйти. Пожалуйста, Назар, хочу так…
Зажмуриваюсь. Лала абсолютно бесхитростна в своей страсти, и это космос какой-то. Открытый космос.
Подхватываю ее попку рукой и насаживаю на себя. Безумное наслаждение вкупе с ее девичей теснотой и стонами выбивает из моей груди рык. Закидываю Лалкины ноги выше. Толкаюсь глубже. Хнычет лялька. Медленно выхожу и протискиваюсь до упора, заполняя ее всю, максимально растягивая.
– Ты большой.
Ага. Ну что ж теперь? Твой. Какой есть. Привыкай, девочка.
– Огромный просто! Ты везде…
Запрокидываю голову к потолку, толкаюсь. Короткими сильными рывками. Трясет от осознания, что она моя. Светлая, чистая. Такая хорошая. Исключительная. Если все, что было раньше, плата за нее, я, наконец, найду своему прошлому объяснение. За все ведь надо платить. Все по-честному.
Низ живота тяжелеет. Лала все громче стонет. Я своим наслаждением захлебываюсь, воздуха просто нет! И живу я только этим движением. Широко распахиваю глаза, чтобы полюбоваться ею… Моей женой.
– Давай, лялька, кончи, моя хорошая.
И она взрывается, будто только этой отмашки ждала. Орет. Вообще без тормозов девка. Дом нам нужен. Сто пудов. С хорошей шумоизоляцией.
– Назар! Назар! Назар… Так хорошо, я сейчас умру.
Стискивает мышцами до боли, будто все соки хочет из меня выжать. Искушение ей позволить не описать словами. Все мои черти в один голос орут – кончи в нее, кончи! Но ей и девятнадцати нет. Я со стоном ее покидаю. И зажмурившись до звезд перед глазами, зажимаю головку. Фу, Назар. Нельзя, Назар. А следом чувствую, как настойчиво она меня касается… там. Опускаю взгляд. Широко распахнув глазищи, Лала стряхивает мою руку.
– Что ты делаешь?
– В рот закончи.
– Лала… – сиплю я.
– Я хочу! Я правда…
Мои руки безвольно повисают, до того как Лала успевает повторить. И практически тут же ее губы оказываются на моем члене. Все. Дышу со свистом, хотя она вообще ничего такого не делает. Скорее приноравливается и пробует. Первый раз же! Руки сами по себе ложатся на ее голову, зарываются в волосы. Конечно, я не собираюсь перехватывать инициативу… Лала неумело берет глубже. Я всхлипываю, как девственник.
– Расслабь горло. Будет легче.
Я и так не романтик, а тут вообще… Сил хватает только на такие вот короткие команды. Даже не знаю, почему Лала вместо того, чтобы меня послать, им следует.
– Да, вот так. О-о-о…
Какой там не буду перехватывать инициативу? Забудьте. Сначала осторожно, после резче начинаю задавать ритм. Лала очень старается, что необязательно. Мне одной картинки ее на коленях с членом во рту достаточно, чтобы обкончаться. Она же это имела в виду, когда велела зафиналить ей в рот? Или нет? Оргазм подступает. В последний момент я дергаюсь в сторону, но Лала отчаянно трясет головой. И так выразительно смотрит…
– Понял!
Взрываюсь, рукой обхватив ее горло, и чувствую, как она несколько раз сглатывает.
Вот это да…
Падаю на постель. Подтягиваю жену к себе. Глаза, конечно, заплаканные. Тяжело оно… Знаю. Целую каждую слезинку, воспаленные губы.
Боже мой… Просто бо-же мой. Как такое вообще возможно? Как я буду жить, если… Нет. Никаких если. Нужно вообще забыть это слово. Она моя жена. Все.
ГЛАВА 22
Спасибо за то, что, даже когда это невозможно,
Ты меня любишь, и я до дрожи
Боюсь тебя потерять, боюсь тебя потерять…
«Спасибо» – Асия
Лала
Кричащего вида Кадиллак мужа стоит прямо напротив входа в универ, перегородив проход пешеходам. Непорядок, конечно. Но я бегу через парковку не поэтому. Я ужасно… Ужасно соскучилась. Просто кошмар какой-то! На дворе уже конец октября. Когда Назар рядом, дни летят просто с бешеной скоростью, а когда его нет – стынут, будто скованные первым морозцем лужи, и я начинаю подумывать, что, может, не так уж и важен мне этот диплом, если из-за универа я не могу сопровождать Назара в его поездках.
Водительская дверь открывается. Звягинцев выходит под мерзкий моросящий дождь мне навстречу. Я знаю, что на нас во все глаза пялятся сплетницы на крыльце. А еще понимаю, что это по-детски, и мне в моем нынешнем статусе совсем не
