class="p">
Дерьмо.
— Чья это милая тачка у входа? — спрашивает мужчина.
Глаза Эйнсли расширяются, очевидно, она знает, кто этот новоприбывший, по его сходству с братом. Ему требуется мгновение, но как только взгляд Шона останавливается на мне, его челюсть отвисает.
— Жас. Что ты здесь делаешь?
Я жестом показываю на свою руку.
— То, ради чего люди сюда приходят.
Шон преодолевает расстояние между нами за несколько шагов и рассматривает мои чернила в процессе нанесения.
— Мило. Тебе идет.
— Спасибо, — бормочу я.
— Разве это не тот же дизайн, который Кай набросал некоторое время назад?
Я киваю.
— Да, это он.
Никто из нас не произносит ни слова в течение минуты. Господи, как неловко. Какой здесь протокол? Это парень, с которым я потеряла девственность. Это то, что ты всегда чувствуешь, когда сталкиваешься с бывшим? Я должна притвориться, что этот парень никогда не был внутри меня? Странно, но я даже не могу вспомнить, на что был похож секс с Шоном, и это помогает, но я не могу отрицать, что это произошло. Множество раз.
Он встречается взглядом с Эйнсли.
— Я Шон. Ты подруга Жас?
— Самая лучшая, — отвечает она. — А ты — бывший.
На лице Шона появляется ехидная ухмылка.
— Она упомянула меня, да? Все хорошее, я уверен.
Эйнсли приподнимает брови.
— Что-то вроде этого.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает Кай у своего брата.
— Я только что с работы, — отвечает Шон. — Зашел узнать, не хочешь ли ты перекусить.
— Как видишь, я с клиентом.
Шон пододвигает стул и садится рядом с Малакаем.
— Все в порядке. Я не против подождать, — его глаза блуждают по моему лицу и устремляются на юг, задерживаясь на моей груди. — Не могу превзойти этот вид. Черт, Жас, ты просто загляденье. Я почти забыл, как ты прекрасна.
— Спасибо. Наверное.
— Как дела, детка?
Я свирепо смотрю на него.
— Я не твоя детка
Шон поднимает руки вверх, его глаза цвета виски забавно блестят.
— Значит, все так, да? Приятно видеть, что ты по-прежнему сексуальна. Знаешь, меня просто заводит, когда ты в таком состоянии.
— Даже легкий ветерок бы тебя бы возбудил, — парирую я.
— Почему ты должна быть такой, детка? Ты порвала со мной, помнишь? И, насколько я помню, тебе тоже не потребовалось много времени, чтобы уйти, — Он подчеркивает свое заявление подмигиванием.
— Ладно, парень, ты высказал свою точку зрения, — говорит Малакай. — Перестань ставить девушку в неловкое положение, или убирай свою задницу на улицу.
Шон наклоняет голову, чтобы встретиться со мной взглядом.
— Да ладно, Жасмин. Ты знаешь, что я играю. Слушай, прости меня, ладно? Это то, что ты хочешь услышать? Мы были друзьями когда-то, ты знаешь. Нет причин, по которым мы не можем быть ими снова, — он выпячивает нижнюю губу, с преувеличением надувая их. Я пытаюсь не улыбнуться, потому что он выглядит так нелепо, но у меня не получается. — Ну же, детка. Будь моим другом, пожалуйста. Когда ты закончишь здесь, мы сможем перекусить кесадильями, которые ты так любишь, из фургончика Кита. Я угощаю тебя — считай это предложением мира.
Черт бы его побрал. Он знает, что я не могу устоять перед кесадильей от Кита. И как бы мне ни было неприятно это признавать, он прав. Мы долгое время были друзьями, прежде чем начали спать вместе. Шон знал меня лучше, чем кто-либо другой. С ним всегда было так легко находиться рядом. Думаю, я не вижу ничего плохого в том, чтобы немного побыть вместе, особенно с Эйнсли и Каем.
Я смотрю на Эйнсли, и она кивает в знак одобрения.
— Хорошо. Но я хочу кесадилью и несколько тако.
Улыбка Шона растягивается от уха до уха.
— Договорились.
20. Кингстон
Меня сводит с ума то, что Жас и Эйнсли сейчас находятся на юге Лос-Анджелеса. У меня было искушение поехать туда, но, зная Жас, она схватит меня за яйца, и это принесет больше вреда, чем пользы. Она только начала впускать меня обратно, и я не могу все испортить. Я должен постоянно напоминать себе, что Жас знает этот район лучше, чем я могу надеяться, и она никогда не подвергнет мою сестру опасности.
Но все же, почему они проделали весь этот путь ради татуировки? И когда Жас вообще решила сделать ее? Не могу сказать, что мысль о том, что у нее есть какие-то татуировки, меня не возбуждает, но мне не нравится, когда меня застают врасплох. Не сейчас, когда все итак витает в воздухе.
И еще, кто, блядь, эти парни? Я знаю, что один из них — художник, потому что он держал тату-пистолет на первой фотографии, которую выложила Эйнсли. Но почему все четверо тусуются вместе в гребаном тако? Мне не нравится, как второй парень смотрит на Жас. Его глаза прикованы к ней на каждом снимке, словно он не может заставить себя отвести взгляд. Я просматриваю последний пост Эйнсли и, конечно же, убеждаюсь, что этот гребаный самородок все еще раздевает Жас глазами. О, черт. Я знаю этот взгляд. Этот придурок, без сомнения, знает, что у нее под одеждой. Моя сестра действительно отметила обоих парней, поэтому я делаю единственное, что сделал бы человек в моей ситуации: просматриваю страницу этого ублюдка.
Через две секунды после просмотра фотографий Шона Купера я очень жалею, что сделал это. Сегодня вечером он выложил свои фотографии, но на его снимках были только он и Жас. Первая подпись гласит: «Ем мои любимые тако с моей любимой девушкой». Как будто этого недостаточно, Жас прижимается к нему с широкой улыбкой на лице. Мне не нужно слишком углубляться в ленту этого засранца, чтобы найти гораздо больше фотографий этих двоих, сделанных несколько месяцев назад. Более чем на половине из них этот ублюдок прижимается губами к Жас, или его конечности обвиваются вокруг нее, как чертов осьминог. Очевидно, что у этих двоих есть своя история, и мне это ни капельки не нравится. Несмотря на то, что она не очень любит социальные сети, я проверяю страницу Жас, но там не было никаких недавних постов.
Я знал, что Жас не была девственницей до нашей встречи, но знать, что она трахалась с кем-то еще, и видеть, с кем она трахалась, — это две совершенно разные вещи. Да, я лицемер, учитывая, что Жас приходится жить с девушкой, которую я трахал бесчисленное количество раз, и эта девушка любит втирать мне, но этот факт сейчас только усиливает мою ярость. Я сжимаю свой телефон так крепко, что удивляюсь, как
