Микки разочарованно вздыхает, провожая взглядом привлекший его внимание предмет, но быстро переключается на Снежка. Щенок его всегда отвлекает.
— Тебе нужно проверить своих людей, — роняю глухо. — Кто-то работает на Хагена. Наверное, целая группа. Иначе бы коробка сюда не попала.
— Я уже отдал приказ, — чеканит Марат.
— Хорошо, — киваю и смотрю на него. — Мне нужно увидеть, что там.
— Нет.
— Марат…
— Не обсуждается.
В его глазах холодная непреклонность, и я понимаю, он все для себя решил. Только какой в этом смысл?
— Я видела достаточно.
Марат ничего не отвечает. Видимо, считает, что таким образом сохраняет мои нервные клетки, бережет психику. Черт возьми, это даже забавно.
— Думаешь, там будет что-то похуже, чем ты? — нервно усмехаюсь. — В оружейной комнате я видела тебя настоящего. И если Хаген прислал какую-то мерзость…
— Нет, Вика.
— Ладно, — дергаю плечом. — Тогда ты можешь просто мне сказать. Ну потом. Когда вы все осмотрите.
Он опять не реагирует. Только подходит ближе к столу, наливает воду в стакан и бросает туда несколько кубиков льда. Делает пару крупных глотков.
— Хаген приглашает нас на бал, — говорю я, протягивая ему смятое в комок письмо. — И отказываться от такого приглашения нельзя.
Марат быстро пробегает взглядом по строчкам. Сейчас по выражению его лица ничего невозможно прочитать, и в этот момент, мне трудно поверить, что человек, который так хорошо себя контролирует, может сорваться, полностью потерять связь с реальностью. Но я насмотрелась такого, что хватит до конца дней, и выводы сделала.
Он угроза. Для меня. Для детей. Проклятье, я же не знаю, что ему взбредет в голову буквально в следующий момент. Вдруг опять произойдет какое-то помутнение?
Наша жизнь и раньше мало напоминала хэппи-энд. Болезненная связь, постоянное напряжение и горечь. Мои иллюзии о том, что Марат найдет честную работу, будут строить карьеру легальными методами, рухнули давно. Тогда я пошла на компромисс, и этих компромиссов было еще много. Звучит дико, но единственное, за что я не могла его осудить — хладнокровное убийство Андерсона. И это пожалуй, подтверждает факт того, насколько я сама ненормальная. Насилие не выход и не решение проблемы. Так не должно быть.
Опускаюсь на стул и прикрываю глаза, невольно растираю пальцами пульсирующие от боли виски.
А как быть с Хагеном? Он же не успокоится. Если бы я могла, я бы сама пристрелила этого гада, но ничего не выйдет.
— Ты говорил, что здесь мы в безопасности, что Хаген сюда никогда не доберется, но он уже добрался, Марат, — сглатываю с трудом. — Эту чертову коробку могли открыть мои дети. В следующий раз он может отправить еще что-нибудь или… он угрожает даже их щенкам, и ты… ты ничего не способен сделать. Ты не способен нас защитить.
От себя. От Хагена — тем более.
Мне нет необходимости озвучивать эти мысли. Судя по взгляду, Марат и так все отлично понимает сейчас.
Он небрежным жестом взбалтывает воду в стакане. Льдинки позвякивают, ударяясь о стеклянные стенки.
— Мы поедем в Нордкап, а Джон позаботиться о детях, — заявляет Марат.
— Что? — из моего горла вырывается смешок. — Ты сейчас серьезно? У тебя есть какой-то план? Самое время им поделиться, иначе я ничего не буду делать.
— Я понимал, что Хаген выйдет на связь, — продолжает он. — Все, кто ему помог, будут наказаны до вечера. Я уже распорядился усилить меры по безопасности.
— Этого мало, Марат, — отвечаю с нажимом. — Ты же видишь.
— Твою мать перевезут в другое место.
— И что? Он снова ее найдет.
— Уверен, скоро ему станет совсем не до этого, — прищуривается. — Тебе стоит посмотреть новости.
— До маскарада неделя.
— Хаген будет занят.
— Я не оставлю своих детей в компании твоего брата.
— Что тебя смущает?
— У него нет опыта общения с детьми, но вообще, — кривлюсь. — Он чертов псих, как ты.
— А кому бы ты доверила детей?
— Никому.
— Бьюсь об заклад, у меня на примете есть подходящий кандидат.
— Это нереально.
— А если я смогу тебя удивить? — в черных глазах вспыхивает странный огонь. — Что тогда, Вика?
Тогда — поеду на проклятый маскарад.
Хотя я и так поеду. От предложений Хагена не отказываются. Он четко дал понять, куда ударит, и я не сомневаюсь, что ублюдок свое слово сдержит.
— Ты хочешь знать все про мой план, но сама так ничего и не рассказала, — прибавляет Марат, внимательно изучая меня.
— О чем?
— Что у вас с Хагеном?
— Любовь, — буквально выплевываю. — Ты же видишь, как нежно он ко мне относится и как высоко ценит. Достойный соперник тебе.
— Мы разные, Вика.
Конечно. Мне везет на моральных уродов. А значит, и во мне самой что-то явно не так, раз они так и кружат вокруг.
— Вы встречались, пока я был в тюрьме?
— Нет, — бросаю устало, просто не вижу смысла лгать.
— Как он заставил тебя подставить меня?
Язвительное “А ты уверен, что потребовалось заставлять?” вертится на языке, но я понимаю, что развивать конфликт с Маратом — усугублять без того ужасное положение вещей. Мечтаю оказаться как можно дальше от него, однако теперь важнее закрыть вопрос с Хагеном. Если это в принципе возможно.
— Он нашел очень убедительные аргументы, — отвечаю после продолжительной паузы и перевожу взгляд на детей, когда они рядом, даже на расстоянии, и понятное дело не могут нас ни услышать, ни понять, поскольку не знают язык, мне все равно совсем не хочется обсуждать такие вещи. — Мы можем обсудить это позже?
Марат ловит мой взгляд и кивает. Похоже, он понимает.
— Я скоро вернусь, — бросает хрипло и уходит.
Мысли опять возвращаются к кроваво-красной коробке. Под пальцами ощущается холод, который я ощутила, едва коснувшись пластиковой поверхности.
Внутри лед? Зачем? Что нужно держать в охлажденном состоянии?
Тошнота подкатывает к горлу, потому как мне на ум приходят несколько
