был ласков: целовал, обнимал, шептал что-то. Он не был таким никогда, и я не знала, как реагировать. Застыла, не в силах оттолкнуть, но и не стремясь помогать. В итоге Джерад разочарованно вздохнул и сел на диван. Я осталась у кухонной тумбы.
– Ты не хочешь ничего сказать?
– Что? – Джер взял со стола пачку сигарет. – Не стоит ходить под дождем без зонта? Или мне следовало устроить цирк? Закатить истерику? «Убирайся, Джер, ты слишком спокоен!» Идем на лестницу, покурим.
Я не сдвинулась с места, а Джерад пошел к входной двери, сдернув с крючка куртку. Мы уходим? Я не вернусь? Ничего не оставалось, как пойти за ним, прихватив кардиган.
– В клубах я провел полжизни и сто раз видел девочек с передозом, – спокойно пояснил Джерад. Он вытащил сигарету зубами и чиркнул зажигалкой. – Не повезло твоей подруге, и что? Вслед за ней? – закурил с наслаждением. – «Смерти не нужны причины, ей достаточно просто повода. Смерть – это пустота. Разве может быть причина у пустоты?» [37]
Я поперхнулась возмущением. Его цинизмом. Философией.
– Она умерла, Джерад!
– И что? – повторил и взмахнул сигаретой. – Что дальше, Ари? Ты не хуже меня знаешь – произошел несчастный случай. Мы не виноваты.
Меня затошнило от его ухмылочки.
– Иди сюда. – Он раскинул руки для объятий, но я осталась на месте, прижимаясь спиной к стене. Андерсон театрально вздохнул. – Нет? Жаль.
Сероватый дым поднимался вверх, оседая на кирпичных стенах.
– Умерла девушка, которая любила тебя! – взывала я к его чувствам. Не бывает настолько все равно. – Где твое сердце, Джерад?!
– У Железного дровосека [38], – отозвался, рассматривая пыльное, грязное окно. – Ему нужнее.
– Сволочь! – Боль и скорбь трансформировались в ярость и ненависть. Толкнув Джерада в плечо, я закричала: – Мы виноваты! Ты виноват!
Джерад выпрямился в полный рост. Обычно он слегка сутулился, а сейчас возвышался надо мной – высокий и безразличный. В болотных глазах мелькнуло что-то недоброе.
Андерсон затушил окурок о стену, оставив на побелке уродливый след. Асоль, я, другие девушки – как сигареты для него: покурил и выкинул. Я – игрушка? Для чего? Он завидовал Стивену? Ревновал к фанаткам? Тешил самолюбие?
– Ты – единственное, что мне важно, – словно прочитал мои мысли и спокойно объяснил: – Я считаю смерть Асоль несчастным случаем. Ты думаешь, она умерла из-за твоих слов? Или наших с тобой отношений? Нет. Она умерла, потому что была глупой наркоманкой, вот и все.
– Она любила тебя!
– Она искала богатого придурка, который подарит ей особняк в Беверли-Хиллз, но, – Джерад указал на свою квартиру, – мне и тут хорошо.
О да, он скорее купит новые брюки от Giorgio Armani, чем нормальное жилье. Асоль… Да, она, как и все, хотела счастья, но Асоль восхищалась Джерадом. Поклонялась ему! А он… считал ее мусором.
Подбородок задрожал. Я прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не зарыдать. Он точно не тот человек, которого тронут слезы.
– Ты ее убил. – Голос надломился. – Ты. Не надо было вообще разыгрывать комедию, чтобы стать ближе ко мне, – передразнила я его грустный тон, каким он рассказывал мне причины интрижки с Асоль. – Разве ты не понимаешь, если бы ты не вел себя как мудак, страдая от чувств ко мне и мучая других, она была бы жива!
– Ари…
– Нет. – Я попятилась, прерывисто глотая воздух. – Мы. Мы ее убили! Она была моей подругой! Ее больше нет. – Все. Истерика. – Мы, Джерад! Лгали ей, сторонились, а потом огорошили новостью, оба предали ее. Ты и я!
Перед глазами плыло, я старалась выровнять дыхание, но кислорода не хватало. Легкие сжались. Я схватилась за горло, споткнулась о собственные ноги – упала. Бедро пронзила резкая боль. Я всхлипнула – боль физическая и моральная смешались в ядовитый коктейль.
– Как ты мог! – Мне не нравилось, что Джерад стоял надо мной: высокий, зловещий. Кое-как я встала. – Ты! ТЫ сказал мне, что она ушла подумать и она вернется. Она не вернулась, сюрприз! Она умерла! Я должна была пойти за ней, ТЫ должен был пойти за ней. Мы оставили ее одну!
– Успокойся, – бросил сквозь зубы.
– Асоль умерла! Умерла! Ее нет!
– Успокойся, я сказал!
Снова боль. Не в бедре, выше – на лице. Через мгновение левая щека запылала, будто к ней прислонили утюг. Джерад тер ладонь о край футболки. Он. Меня. Ударил. Я не заметила, как перестала плакать. И чувствовать что-либо помимо отвращения к Джераду.
– Извини, – сказал он. – У тебя началась истерика. Я думал успокоить…
– Есть другие способы. – Тон выровнялся. Слезы закончились.
Со Стивеном я ругалась до сорванного горла, но без согласия он бы никогда не ударил меня – это основа безопасности и доверия. Поцеловать, обнять, орать в ответ, швырять предметы, уйти, в конце концов. Но не бить.
– Так поступал Карлос.
– Ари? – позвал Джерад, нервно заламывая свои пальцы. – Кто такой Карлос? Ари, я не знал, что делать… Я не хотел…
Плевать, что ты не знал. Плевать, что не хотел. Единственный человек, нужный мне – посмеялся в лицо моей утрате, принимая скорбь за истерику взбалмошной девицы, успокоить которую способна лишь грубая сила.
Нет.
Джерад не единственный человек, который мне нужен. Он вообще не тот человек.
– Куда ты? – Андерсон попытался поймать мою руку.
– Подальше от тебя! – выкрикнула я, отшатнувшись, как от прокаженного. – Ты. Ты разрушаешь все!
Кутаясь в кардиган, я побежала вниз по лестнице. И я знала, к кому пойду.
Он сидел на диване, согнув одну ногу в колене, и перебирал струны гитары. Склонил голову, что-то хрипло напевал. Волосы растрепались, упали ему на глаза. Грустная мелодия обволокла студию; пахло сигаретным дымом.
Стивен в простой футболке и потертых джинсах напомнил Стивена из Сан-Диего. Мою ожившую мечту. Увидев его впервые, я переживала меньше, чем сейчас. Я все потеряла, кроме любви к нему.
Меня словно магнитом потянуло в студию звукозаписи. Сегодня мы пережили кошмар, а музыка всегда успокаивала вокалиста Grape Dreams. Тенью я скользнула мимо охраны и застыла на пороге у приоткрытой двери. Постучала костяшками по косяку.
Стив поднял голову. В глазах – удивление. Секунду спустя – облегчение.
Никаких масок.
– Аристель? – Он медленно моргал, будто только проснулся. Отложил гитару в сторону.
Не верил, что я тут? Я тоже не верила.
Аристель. Он назвал меня Аристель!
И это придало смелости. Я, вздрагивая, преодолела расстояние между нами. Забыла Джерада, Асоль, Софи… Все забыла. Он и я. Одни в студии. Одни в целом мире. Забравшись к нему на колени, я целовала, гладила, обнимала его. Безупречный. Создан
