Тим покачал головой, Коляныч вздохнул.
– Эх, ты! Ребенка надо родить, и как можно скорее. Родную кровиночку папик в нужде не оставит. Глядишь, и маманьке кое-что перепадет, если, не дай бог, случится развод. Твой отец хотел ребенка?
– Хотел, только у них с Мариной что-то не получалось.
– Он злился?
– Злился? С чего ему злиться? Просто немного расстраивался.
– Это он поначалу немного расстраивался, а потом стал бы расстраиваться все сильнее и, рано или поздно, высказал бы претензии молодой жене.
– Какие претензии?
– Ну, мало ли какие! А вообще, если в семье молодая баба не может родить, возникают определенные вопросы. И обвиняют в бесплодии в основном жену, а не мужа. Менталитет у нас такой, понимаешь ли. А кому нужна бесплодная баба, пустоцвет? Ты как рассказал про ваши свидания по графику, я сразу просек, что дело нечисто.
– Ты хочешь сказать, что Марина собиралась от меня забеременеть?
– Да, и убедить твоего отца, что ребенок от него. Это было бы легко, принимая во внимание ваше фамильное с ним сходство.
– Бред! – Тим витиевато выругался. Мало какому мужику приятно узнать, что его использовали как племенного быка, а со слов Коляныча выходило, что именно так оно и было. – Она бы так не поступила.
– Почему?
Да, действительно, почему он решил, что Марина не способна на подобные вещи? Что он вообще о ней знал? Ничего!
– Я бы никогда не допустил, чтобы моего ребенка воспитывал другой мужчина. – Так себе аргумент, но за неимением лучшего…
– А она бы послала тебя к черту и сказала, что ребенок не от тебя, а от твоего отца. И что бы ты сделал, Счастливчик? – Коляныч хитро сощурился. – Зная тебя прежнего, я уверен на двести процентов, что ты бы отступил.
Друг говорил правду, горькую, убийственную правду. Тим никогда бы не пошел против отца. Марине наверняка удалось бы заморочить ему голову, заставить отойти в сторонку. И он бы отошел…
А сегодня ему предстоит лицом к лицу встретиться со своим прошлым, опровергнуть догадки Коляныча или убедиться в его правоте. Сегодня у него свидание с Мариной…
* * *
Липа поймала себя на том, что ест четвертую по счету конфету, кофе уже давно выпит, а она все лопает конфетки, точно малое дитя. Хорошо хоть, что Чернов на нее не смотрит, думает о чем-то своем. Наверное, вспоминает Марину. Было бы кого вспоминать…
Липа отодвинула пустую чашку, решительно встала, сказала:
– Спасибо за кофе.
Чернов вздрогнул, поднял на нее недоуменный взгляд. В глазах-незабудках затаилась обида. С чего бы это?
– Я говорю – спасибо! – повторила Липа громко.
– Не за что, – он небрежно махнул рукой и отвернулся.
Вот урод! Сначала играет в добросердечного соседа, а потом отворачивается, словно она пустое место. Невоспитанный мужлан, уголовник…
Не говоря больше ни слова, Липа сгребла грязную посуду, вернулась на кухню. Кошка Машка потрусила следом, наверное, решила, что ей может обломиться еще что-нибудь вкусненькое, вроде ветчины.
На кухне царил идеальный порядок: пока Липа давилась на крыше недоваренными макаронами, Чернов убрал со стола покупки и даже помыл за ней кастрюльку. Надо же, какая хозяйственность! Ничего, она тоже может хозяйственность проявить, сходить в магазин, прикупить продуктов. И вообще, в квартире не мешало бы прибраться – на своей территории, разумеется, – а то заросла грязью из-за всяких «призрачных» переживаний. Да еще сосед этот…
Вообще-то, сосед особо не мусорил, даже вот кастрюльку за ней помыл, и раковину зубной пастой не заляпал, и не налил воды на пол в ванной, но обвинить его хоть в чем-нибудь хотелось невыносимо. Липа сгрузила посуду в мойку. Сейчас приберется, и можно идти в магазин.
– Я сегодня вернусь поздно, – послышалось за спиной.
Он вздрогнула, едва не выронила тарелку. Ну что за мода такая – подкрадываться?! Специально он ее пугает, что ли?
– Мне как-то все равно, – сказала, не оборачиваясь. – Просто, когда придете, не шумите.
– Возможно, я и вообще на ночь не вернусь. – В голосе Чернова послышались мечтательные нотки.
Отчего-то это окончательно вывело Липу из душевного равновесия. Поставить чистую тарелку аккуратно не получилось – она брякнулась об стол, возмущенно задребезжала.
– Что-то не так, Олимпиада Витальевна? – ехидно поинтересовался сосед. – Вы выглядите расстроенной.
Липа резко обернулась, зло посмотрела в глаза-незабудки.
– Да, что-то не так! С некоторых пор в моей жизни все не так! Мне приходится делить свою квартиру с каким-то… – она осеклась, – с посторонним человеком.
– Мы можем познакомиться поближе, если хотите, – Чернов усмехнулся, сделал шаг в ее сторону.
– Не хочу! – Липа воинственно взмахнула кухонным полотенцем. – Единственное, чего я хочу, это покоя. И чтобы в мою личную жизнь никто не вмешивался: ни вы, ни эта ваша Марина, ни… – Она чуть было не произнесла «призрак», но в самый последний момент прикусила язык. Она и так уже наговорила лишнего, потеряла самоконтроль.
– Ну, мы с Мариной постараемся досаждать вам как можно меньше, – Чернов сделал еще один шаг, с недоброй ухмылкой отобрал полотенце и спросил: – А кто третий?
– Не понимаю, о чем вы.
– Ну, вы же сами только что сказали, что спокойно жить вам мешаю я, Марина и еще кто-то. Вот я и подумал…
– Вам показалось, – отрезала она.
Глаза-незабудки потемнели, под их внимательно-насмешливым взглядом Липе стало неспокойно, сразу вернулись вчерашние сомнения и подозрения.
Кто он вообще такой, этот Тимофей Чернов? Откуда взялся на ее бедную голову? То, что квартира куплена наобум, чистая ложь. Ему что-то нужно, знать бы еще, что. А может, взять и спросить? Вот прямо сейчас!
– Что вы от меня хотите?
– Я от вас?! – Его удивление было почти искренним. Почти. Этой малости хватило, чтобы Липа еще сильнее укрепилась в своих подозрениях. – Олимпиада Витальевна, у вас паранойя или мания величия, я еще не определился. Поверьте, уважаемая, я вижу вас второй раз в жизни, и мне от вас ровным счетом ничего не нужно. Я просто пытаюсь быть вежливым, навожу мосты.
– Не надо наводить мосты! – заорала она. – Просто держитесь от меня подальше.
– Хорошо, хорошо, – Чернов примирительно поднял руки, – не стоит так волноваться!
– Я не волнуюсь! – Липа выхватила у него полотенце. – И прекратите подлизываться к моей кошке!
– Я подлизываюсь к вашей кошке?!
– Да, вы кормите ее всякой ерундой, а она потом отказывается есть нормальную пищу.
– Ветчина – это не ерунда, – Чернов опасливо покосился на полотенце, которое Липа нервно наматывала на кулак, – но если вы настаиваете…
– Я настаиваю! Это не ваша кошка, и нечего устанавливать тут свои порядки!
